Андрей Ярославич | страница 53




Андрей думал об Александре.

Злой Александр? Да нет, пожалуй. Но вот сказал слова, и будто бы легко обронил, и будто бы всего лишь была это одна даже и не злая, а просто необмысленная шутка… А ведь вот сказал — и болит у Андрея душа, не уходит боль… А быть может, все это — хорошо обмыслено Александром, заранее обдумано?.. Как страшно умен Александр! Вроде бы легкий, даже веселый, а на деле-то он страшный, будто сказочный оборотень, который из человека волком оборачивался… И глаза у Александра такие странные — длинные, и всегда кажутся узкими, и умно прищуренными всегда кажутся. И пальцы у Александра длинные, тонкие, красивые. Пальцы его матери, княгини Феодосии, тоже такие. А у Андрея кисть округлая— лопаткой, и пальцы — с братниными сравнишь — неуклюжие совсем…

Андрей исподволь приглядывался к брату все пристальней. Да, Александр похож на отца. И к отцу стал приглядываться, присматриваться Андрей. Какие они, как обходятся с людьми… И в отце и в Александре удивляло и пугало Андрея это подмеченное им в его наблюдениях странное сочетание дружественности и крайней жестокости. От этого страшно делалось, но и чуть завидно… Как ошеломляли они бояр и служителей этой жестокостью после искренних проявлений дружбы… Но-как это у них получалось? Андрей приглядывался, следил и все равно не мог понять… А и стоило ли пытаться понимать? Надо ли? Не следует ли просто бежать подальше, спасаться от людей таких, как его отец и брат… Особенно брат!.. А куда убежишь, куда спрячешься от родного по отцу брата? Рядом с ним придется править землями, делить и расширять владения…

Однажды Александр и Андрей шли через двор в кузницу. Андрей хотел поглядеть, как наконечники стрел калят. Андрей шел весело, и было такое чувство, будто ничего странного между ним и братом, а только все хорошее, просто все и хорошо.

Танас, младший брат Александра по матери, перебежал им дорогу, кругло вертя стрекозу, большую, привязанную на темную нитку.

— Ну-ка, постой! — Александр ухватил его за плечо. — Экой ты мучитель! Вот глянь, Чика наш никогда такого не сотворит…

У Андрея и вправду вызывало брезгливость подобное мальчишечье мучительство насекомых или птиц… «Но как он успел сейчас, вот сейчас углядеть эту невольную брезгливость на моем лице? Ведь он будто и не глядит на меня… И не поймешь, хвалит он меня или издевается… Но все это он для меня говорит, не для Танаса; Танас для него — пустое место!.. А ведь я горжусь тем, что он меня, меня примечает, а не других братьев… Но что это со мной деется? Будто хочу уже, чтобы издевался надо мной он… О, как все это странно и непросто, вывернуто как-то… И от этой непростоты, от вывернутости этой — больно, мучительно и нечисто!..»