Я демонстративно положила унисмарт дисплеем вниз.
– Ну так как, мы смотрим фильм?
– И что ты думаешь об этой картине? – спросил Норт, когда фильм закончился и на экране потянулись длинные титры.
– Вроде… интересная.
– Значит, тебе не понравилось.
– Нет! Понравилось. Я просто… просто не знаю, как к ней относиться. Ведь голос в голове Рея[16] – это же Сомнение? Правда? Значит, мы должны посочувствовать ему?
Норт негромко рассмеялся:
– Главное, фильм тебя захватил. Даже взволновал.
Я ерзала на диване. То-то и оно, что сюжет фильма действительно был захватывающим. Но сама идея вызывала у меня какую-то двойственность. Главный герой слышит внутри себя голос, который постоянно ему твердит: «Если ты это сделаешь, они придут». И он у себя на пшеничном поле устраивает бейсбольную площадку, чтобы все умершие игроки смогли появиться там и провести игру. Мне многое было непонятно. Например, почему умершие бейсболисты никак не могли успокоиться и высматривали себе место для игры? Но сильнее всего раздражало то, что зрители должны верить ощущениям главного героя. Он слышит голос и сразу, на автомате, правильно понимает смысл туманной фразы. А фраза и в самом деле туманная. Загадочная, если хотите. «Если ты это сделаешь, они придут». Но почему Рей считает фразу приглашением, если не приказом, к устройству бейсбольной площадки на пшеничном поле? Или это зрители – если не тупые – должны понять по его дальнейшим действиям?
– Все это… в общем, как-то… не слишком убеждает, – осторожно сказала я, не желая особо критиковать любимый фильм Норта.
– Кто это сказал?
– Как – кто? Я. Ты же спрашиваешь мое мнение. Голос в голове Рея побуждает его к какому-то действию, но Рей почему-то точно знает, что должен устроить бейсбольную площадку. И не где-то, а прямо на пшеничном поле.
– Ты не берешь в расчет позитивные последствия его шага, – заметил Норт. – Герой сохранил свою ферму. Помирился с отцом. Доставил людям радость. Подумай, какой была бы жизнь Рея, если бы он отмахнулся от слов голоса.
Я хотела сказать, что, по-моему, лучше потерять ферму, чем рассудок, но мой взгляд упал на старинные деревянные часы с кукушкой. Норт тоже смотрел на их циферблат. Стрелки показывали без четверти девять.
– Мне пора, – сказала я, не дожидаясь, когда он скажет то же самое. – Спасибо за сэндвич. И за фильм.
– Могли бы повторить, – предложил Норт, провожая меня до двери. – Я понял, какие фильмы тебе нравятся. Такие, как «Рокки». Никаких мертвых чуваков и странных голосов. Только упрямство и работа кулаками.
