Я постучала по гранитной стене, сознавая глупость своей затеи. Если ребята опять там играют, они никак не смогут услышать мой стук. Затаив дыхание, я нажала на фрагмент стены, как это однажды делал Норт. Каменная пластина ушла вниз.
Я ожидала увидеть всю группу, но внутри был только Норт. Меня это немного смутило. Норт сидел на полу, прислонившись к надгробью. На коленях у него лежал ноутбук. Оттуда-то и лилась музыка во всю мощь встроенных динамиков.
– Рори? – Чувствовалось, он удивлен и обрадован. Норт опустил компьютер на пол и встал.
– Я получила твою записку, – сказала я.
– Откуда ты узнала, что я здесь? – Он медленно шел ко мне, не сводя глаз с моего лица, словно боялся, что я могу исчезнуть.
– Я не знала. Просто надеялась, – уже мягче добавила я.
Ситуация показалась мне дурацкой. Я переминалась с ноги на ногу, разглядывая мокрые отпечатки кроссовок.
– Ты говорил, что можешь объяснить.
– Могу. Но зачем тебе стоять? Сядь туда, – предложил он, кивнув на скамью для посетителей.
Я молча села. Норт сел рядом, слегка наклонившись в мою сторону, отчего наши колени почти соприкасались.
– Я много раз пытался выйти с тобой на связь, – сказал он, подаваясь вперед. Его волосы были мокрыми от дождя. – Но ты блокировала доступ со всех аккаунтов. Я даже подумывал пробраться на территорию кампуса, но в прошлом году администрация Тэдема запретила мне появляться у них.
– Что? Как ты сказал?
Норт глуповато улыбнулся:
– Мы тогда с ребятами проникли в одно из ваших зданий, чтобы музыку записать. В то, где орган и золотой купол.
– Вы вломились в Большую ротонду? Не знали, что там сигнализация?
– Сигнализацию я отключил. Нас поймали, когда взорвался баллон.
– Какой баллон?
– Мы туда приволокли большой баллон со сжатым воздухом. Хотели поиграть на органных трубках… ну, что-то вроде ксилофона. Правильнее сказать, попытались. Баллон взорвался сразу же, как только мы начали открывать вентиль.
– Ваше счастье, что вам пальцы не поотрывало. И тогда вас всех там и накрыли?
– Не всех. Только меня одного, – ответил Норт. – Я сказал ребятам, чтобы сматывались.
Я сидела с разинутым ртом.
– Ты же мог схлопотать приличный срок, – наконец выдавила я.
– Мог бы, но мне тогда и семнадцати не было. Меня судил суд по делам несовершеннолетних. Защита обставила это не как преступление, а как проступок. Озорство дурачка, не понимающего, чту за такое бывает. Главное, когда мне исполнится восемнадцать, эту историю уберут из моего досье. – Норт помрачнел. – Но Тэдем разбирал мое дело своим, внутренним судом. Они и установили запрет на посещение. Мне нельзя подходить к вашей территории ближе чем на пятьдесят футов, – усмехнулся он. – Не скажу, чтобы меня пугало знакомство с американской тюрьмой изнутри. Дело в другом. – Его глаза вновь стали серьезными. – Взрослая судимость повредила бы моей карьере.
