– Получается, что плот все равно бы опрокинулся, и это бы случилось перед самым взрывом, – догадалась Херши. – И ты бы спасла их всех. – Она шумно, с присвистом, выдохнула. – И твой мозг никак не мог дойти до этого сам?
– Не мог.
Херши задумалась.
– Значит, Сомнение, оно…
– Оно знало то, чего не знала я. А этого не может быть. Это противоречит науке. Таких случаев не зафиксировано.
– Я тоже не слышала. Должно быть, тебе просто повезло. Удачное стечение обстоятельств. Счастливый случай и все такое.
Херши подначивала меня. Она прекрасно понимала, что счастливые случаи здесь ни при чем.
Я перевернулась на спину, устремив глаза в потолок.
– Как по-твоему, а вдруг Сомнение – вовсе не такая и плохая штука?
Херши молчала. Повернувшись к ней, я увидела, что она тоже лежит на спине и смотрит в потолок.
– Но ученые так не считают, – наконец сказала Херши без своей обычной уверенности. – Исследования доказывают, что Сомнение не имеет рационального объяснения. Так? – спросила она, поворачиваясь ко мне.
Да, исследования. Я читала об их результатах. Не скажу, что прочла все, но достаточно. И ни одно из них не было всеобъемлющим. Наиболее известным считался труд, где сравнивалась жизнь двух категорий людей. К первой относились такие люди, как моя мама. Они привыкли доверять Сомнению и прислушивались к его рекомендациям. Ко второй принадлежали люди вроде Херши. Эти либо вообще не слышали никакого голоса, либо слышали в детстве, но сумели быстро его заглушить. Авторы труда пришли к выводу: люди из второй категории вели более счастливую, стабильную и успешную жизнь. Сравнивая, приводя многочисленные цифры и факты, авторы почти ничего не говорили о самом Сомнении.
– Я не знаю, что и думать, – призналась я. – И это меня пугает, поскольку то же самое было у моей мамы. И к чему это привело?
– А что с ней произошло? – навострила уши Херши.
– Подробностей я не знаю. Она начала слышать голос Сомнения. Мама обращалась к психиатру. Голос Сомнения плохо сказывался на ее учебе. Она стала отставать. И психика у нее страдала. Психиатр вообще считал, что ее надо поместить в закрытую лечебницу. С таким диагнозом она не могла учиться в Тэдеме. И ее исключили.
– Какая жуть, – вздохнула Херши.
– Херш, я тебя очень прошу: никому не рассказывай. Ни о моей маме, ни о том, что на экзамене я слышала голос.
– Конечно не расскажу. Это я тебе обещаю, – сказала она, отворачиваясь к стене.
