Поплыли перед окнами поезда привокзальные строения, промелькнул Иркутный мост. Полковник Куприн поглядывал на изможденную болезнью тридцатилетнюю женщину. Ему было искренне жаль Пахомову, он понимал, что она, как утопающий, просто ухватилась за соломинку.
Он вздохнул, обратился к Пахомовой:
— Далеко едете?
— Вам-то что?
— Зачем же так грубо, Мария Владимировна? Лучше скажите, где золото?
Она вскинула на него испуганные глаза:
— Вы... знаете?!
В Усолье Мисавичуса вывели из вагона. Ом усмехнулся: все-таки «они» остались в дураках! Золотишко-то уезжает! Он не так уж глуп, все предусмотрел, даже такое, и Мария имеет адрес его, Мисавичуса, матери. А его подержат-подержат, да и выпустят: улик против него нет никаких. И когда он увидел, как, поддерживаемая под локоть незнакомым человеком, из вагона выходит Пахомова, сердце больно заныло.
Следователь Агния Николаевна Глинская нервно ходила по гостиничному номеру.
— Нет, я не понимаю! На что она надеется-то?! Молчит...
Гурий Александрович пожал плечами. Они уже несколько дней жили здесь, в Паланге. На прощанье полковник Куприн говорил ему:
— Твоя задумка с подселением у любовницы Мисавичуса оправдалась: мы всегда знали, что он делает. Теперь твоя задача — найти похищенное золото.
И вот он, Воронов, уже несколько дней в этом небольшом городке на берегу Балтийского моря ищет связи Мисавичуса. Могла их дать мать Ионаса, Августа Мисавичене. Но вот уже несколько дней бьется с ней Глинская, и все впустую.
Воронов ободряюще улыбнулся Глинской, проговорил:
— Вы же опытный следователь, Агния Николаевна! Мастер по налаживанию контактов с подследственными, и вдруг — такое! Прижимайте, прижимайте ее фактами! Иначе мы с вами рискуем застрять здесь, на берегу Янтарного моря, на зиму.
Агния Николаевна опустилась в кресло:
— Не знаю, что еще предпринять...
— Давайте завтра попробуем вместе.
Конвоир ввел Августу Мисавичене, сухую, высокую. Она упрямо сжала тонкие губы, села на стул, выпрямив спину, устремила в окно безучастный взгляд.
Глинская начала ровным голосом:
— Вы напрасно упорствуете, Августа Яновна. Вот, смотрите, заключение научно-технического отдела: «На крышке утюга обнаружены явственные следы золотого песка. Такое золото добывается на прииске «Северный». А утюг этот вам прислал ваш сын полтора месяца назад. Дальше. В доме у вас при обыске также было обнаружено золото. И тоже с того же прииска. Сын ваш, Мисавичус Ионас, арестован, взят с поличным. Пойдем еще дальше. В обнаруженных у вас пяти письмах сына были почти идентичные фразы: «Послал с надежным человеком карасей». В одном — килограмм, в другом — полтора, и так далее. Мы ведь тоже не глупцы, понимаем: к чему вам караси из такой дали, если их и здесь вполне достаточно.
