– Ему следовало бы выдать предупреждения тебе, – ответила Петра. – Ты врала, когда
появилась в классе. Притворялась, будто училась в Военной школе и была человеком, как
остальные. У тебя даже не хватило смелости самой сказать нам правду, заставила Фиана это
сделать.
– Я этого не хотела!
Петра ударила по больному месту. Пока я плавала в регенерационном баке больницы, где
восстанавливали поврежденную во время откапывания «Солнечного-5» ногу, Фиан решил сам
объявить классу, что я инвалид. Он так и не рассказал мне, как именно это прошло, но,
очевидно, ребята были и поражены, и рассержены на меня за вранье. Плейдон не должен был
дать страстям разгуляться, и все же...
Ладно, Фиан держал оборону перед классом за меня тогда, и это здорово с его стороны,
но я из тех, кто предпочитает воевать сам, а не прятаться за чужими спинами. Поэтому-то я и
скрывала от него неприятности с Петрой. Узнай он, захотел бы вмешаться, и мы бы поспорили.
Я сейчас не в медбаке, отношение Петры – проблема моя, а не Фиана, сама и разберусь.
– Даже странно, что ты до сих пор не наябедничала Плейдону, – продолжала сочиться
ядом Петра. – Он не скрывает своей любви к обезьянам. Конечно, если все-таки пойдешь
поплакаться, предъявить тебе будет нечего – нас много, а ты...
Она прервалась – кто-то появился в коридоре. Я увидела, что к нам идет Джот, и
успокоилась. Петра слишком хитра, чтобы говорить гадости при ком-нибудь, кроме своих
приятелей-приматофобов, ей придется заткнуться.
Джот подошел, и Петра обернулась к нему, улыбаясь:
– Чувствуешь, какая вонь? Почему бы тебе не посоветовать выродку убраться подальше?
Я воззрилась на нее, не веря своим ушам, и увидела, как ее ухмылка стала шире. Что
происходит? Я повернулась к Джоту, он отвел взгляд и промямлил:
– Проваливай, обезьяна. Тебя надо держать снаружи, в клетке, чтобы нормальным людям
запах не мешал.
Он протиснулся мимо меня и поспешил прочь. Я в шоке смотрела ему вслед. Когда-то, в
самом начале года, Джот во время раскопок сделал страшную глупость, я чуть не пострадала.
Но когда я осознала, что он не маньяк-убийца, выбравший меня в жертву, а просто бестолковый
неумеха, мы даже подружились. Я ему и нож бы побоялась доверить, с него станется за лезвие
схватить, но, узнав о моей инвалидности, Джот остался мне другом. А теперь...
Обида, очевидно, легко читалась на моем лице, потому что Петра торжествующе
