– Сложно ты говоришь, папаня.
– Ты читай больше, и сложностей для тебя меньше будет.
– Кто ясно мыслит – ясно излагает, прочел я где-то.
– Хорошо прочел. Кто много знает – легко и понимает.
– Мам, а ты опять надолго?
– Конечно.
– Хоть я все равно принципиально против ваших бдений, но принципы свои нарушу и, пожалуй, подъеду к тебе, заменю на некоторое время.
– Принципы нарушать, пап, – это тоже инфантилизм.
– Читать надо и для того, чтобы понимать юмор.
– Ну ладно. Он пусть читает, а тебе, если приедешь, спасибо. Подменишь – в больницу закачусь на минуту.
– Коля, ты слышал? В больницу! Закачусь! Как другой бездельник говорит про кабак. За-ка-чусь. Понял? – Станислав допил стакан. – Но иначе она была бы не твоей мамой, а чьей-нибудь еще.
Лариса выскочила на лестницу, к лифту, не слушая Стасовы филологические изыскания.
Тамара вышла из подъезда почти одновременно с ней, и они снова поехали на работу, на Голгофу – неведомо, как это точнее назвать. Поехали на пустырь, поехали в очередь, поехали к Валерию…
Лариса вела машину и думала о семье, о Стасе, о Коле. Об их волнениях за Колю, за будущее, за будущее детей, стало быть, за свое. «Почему мы всегда ругаем детей, когда волнуемся за них? Вот Коля на днях пришел поздно, и мы отругали его. Мы волнуемся, а ругаем его. Тиранство наше семейное и начинается с отсутствия альтернативы. Вот я знаю, что и как надо. И только так. Наверное, лучше: можно так, но если хочешь… А мы что?! А мы: иначе жить нельзя. Наш опыт… Опыт. Тут-то мы оба в семье лидеры. Тирания начинается с семьи. А, черт… Притирают меня. Грузовики не обращают внимания на маленькие машины. Большие они – и все должны отбегать, отъезжать, у них сила, их бояться должно. Их право – сильного. Да, действительно, они дело делают. Так они, грузовики, считают: они строят, товары везут, продукт созданный – делом занимаются. А легковушки что? Они людей катают, баловство одно».
Грузовик продолжал прижимать ее к осевой линии. Верхний край колес был на уровне глаз сидящих в «Жигулях». Здоровенный грузовик. Ехал и делал дело. Лариса чуть сбросила газ и пропустила машину вперед. Громада удовлетворенно фыркнула и ушла правее: мол, пожалуйста, езжай теперь, когда поняла свое место.
Лариса не стала ускорять свой бег – пусть себе грузовик убегает. Посмотрела назад в зеркальце. За нею гналась свора машин, сорвавшаяся на зеленый свет у перекрестка. Впереди приближался новый светофор, новое пересечение улиц. Там только что сменился красный свет, и Лариса нажала на педаль – хотела проскочить, пока тут открыт путь, и догнать стаю машин, несущуюся впереди. К следующему светофору она подходила последней в этой группе.
