Сражающийся с Последней Зимой, говорящий с духами и воин-жрец Рун, Ветра, Мороза и Костей, получил свое прозвание после первого похода по тропе видений. В прозрении ему открылся конец всего сущего, далекий час, когда победы Всеотца обратятся в прах. Воин поклялся умереть, сражаясь против увиденного им будущего.
— Наукрим, — ответил он. — Думаю, ты мог бы назвать меня библиарием.
Вслед за этими словами воцарилось хрупкое безмолвие.
— Я заметил, что ты не записываешь мой ответ, маленький человечек, как сделал со всеми остальными. Что-то не так?
Не моргая, Квилим бесстрашно встретил взгляд Волка.
— Никейский Эдикт…
— Да-да, — перебил его Сражающийся с Последней Зимой, слегка поклонившись, как будто бы из уважения. — Возможно, мне стоило сказать, что прежде ты мог бы назвать меня библиарием. Теперь я сражаюсь вместе со своими братьями, используя лишь болтер и клинок. Подобный ответ тебе больше походит?
Коснувшись стилусом поверхности инфопланшета, прелат все же не торопился записывать слова Наукрима.
— Но вы носите доспех, подходящий тому, кто продолжает использовать психические силы.
— Ты имеешь в виду мою шаманскую тиару? — Сражающийся с Последней Зимой постучал пальцами в латной перчатке по пси-капюшону. — Если я сниму её, то проявлю неуважение к духу доспеха. Больше она ни для чего не нужна.
Сглотнув, Квилим выпрямился с поразительным чувством собственного достоинства.
— Я не позволю, чтобы мне лгали.
Волки разом придвинулись ближе. Нельзя было сказать, что на прелата обрушилась стена брони, завывающая оружием, просто в их взглядах появилось едва различимое, но искреннее желание сделать то, что лучше всего удавалось этим смертоносным воинам. Сервоприводы в соединениях брони урчали, огрызались и издавали ворчание.
Заговорил Яурмаг Смеющийся.
— Ты получишь всю правду, которую мы готовы открыть, писец. Записывай и убирайся с глаз долой.
Квилим сощурил глаза, и в какой-то момент показалось, что он заупрямится вновь.
— Хорошо, — наконец, ответил прелат. — Думаю, пока сойдемся на этом.
Как только маленький самодовольный писец Малкадора скрылся за переборкой, Железная Песнь ввел код на дверной панели, закрываясь от непрошеных гостей. Вслед за этим воин фыркнул сквозь сжатые металлические зубы, словно рассерженный зверь.
— Три месяца, — напомнил он, обращаясь к сородичам. — Три месяца пути до Терры, и то, если повезет с течениями. Три месяца с этим мелким забавным грызуном.
Тринадцать Падающих Звёзд смотрел на запечатанную переборку, словно пытаясь прожечь взглядом дыру в пластали. Размышления о маленьком прелате наводили его на мрачные и беспокойные мысли.
