За одним из таких как раз спускался Госта, и в итоге отыскал уровнем выше того, на котором стоял сейчас. Странствие заняло три часа, и он решил воспользоваться возможностью спуститься ещё немного и с особенным вниманием послушать тишину. Сегодня она звала Госту. Когда писец проснулся в общей опочивальне на полпути к поверхности, то будто почувствовал, что нечто тянет его вниз. Теперь, стоя у прохода под своды одного из архивов, Госта был совершенно в этом уверен.
Между штабелями царствовала тьма, столь непроглядная, что люменосферы в ней казались свечными огоньками. Там, в полумраке, писца ждала тайна, тянущаяся к нему и наполняющая предчувствиями. Некий секрет лежал здесь тысячелетиями, забытый и закосневший, но сейчас что-то приближалось. Чему-то суждено было вскоре свершиться, и ощущение неотвратимой угрозы поползло вниз по хребту Госты.
Писец не понимал, что с ним творится. Никто не ставил под сомнение его навыки, и Госта всегда гордился своей интуитивной способностью отыскивать воспоминания, погребённые в самых глубоких хранилищах. Но на сей раз всё происходило совсем иначе — писец не искал зовущей его тайны, это она тянула Госту к себе. Прежнее любопытство сменилось иным чувством, странным, могучим и беспокоящим, заставив писца взмолиться, чтобы оно оказалось касанием воли Императора, направляющего на путь предначертанный. Увы, но мольбы словно канули в пустоту.
С пересохшим ртом Госта вступил под своды зала. С каждым его шагом свет люменосфер словно тускнел, двадцатиметровые стеллажи скрывались во мраке, так, что писец не мог разглядеть верхушки приставленных к ним лестниц. Ближайшие сервиторы располагались тремя уровнями выше, поэтому, когда Госта найдет искомый секрет, ему придется лезть за ним самому. Если же всё происходящее — устроенная чем-то ловушка, то никто не услышит криков писца.
Пугающее чувство неотвратимости, несмотря ни на что, завораживало Госту. Тайна, манящая его, должна быть поистине грандиозной, если её отзвуки до сих пор так сильны, не заглушены минувшими эпохами и наросшими сверху архивными отложениями. Вновь поддавшись зову, Госта зашагал дальше во тьму, и люменосферы замерцали. Чем темнее становилось вокруг, тем яснее писец понимал, куда должен идти. Секрет, погребённый во времени и ночи, можно отыскать лишь в тайнике на границе познания.
Свет погас. Госта оказался в окружении истины, рожденной темнотой и тишиной. Сначала писец ощущал лишь плиты под ногами, но потом что-то коснулось его сердца, кончик когтя, выточенный из холодного камня. Правда, таящаяся в ночи воспоминаний, тянулась к Госте. Он сделал ещё один шаг.
