— За мной! — прокричав приказ, капитан устремился по нефу в направлении башен и лестниц.
Туннель оказался неосвещенным, а слабое сияние из склепа угасло уже через десять метров. После этого служителям пришлось идти на ощупь в непроглядной тьме, и Госта несколько минут словно пробирался по каменному дну глубочайшей пучины. Несмотря на давление окружающих тел, он оказался в одиночестве, и дурное предчувствие давило с такой силой, что писец едва не срывался на крик. Тайна, хранящаяся во мраке, вновь притягивала его. Госта знал, что должен вернуться в библиариум не ради того, чтобы прятаться или сражаться, но затем, чтобы ответить на зов.
Начался отлогий подъем, и в туннель вернулся слабый свет. Пройдя ещё сотню метров, писцы оказались на поверхности, выйдя из-под каменного свода на Дорогу Памятников.
Госта никак не мог сориентироваться. Хотя на Дороге, через каждые пятнадцать метров, располагались отливающие янтарём люменосферы, установленные на вершинах железных шестов, густая мгла превращала их свет в смазанное, расплывчатое сияние. В ночи, окутанной туманом, ближайшие монументы выглядели неясными, громадными фигурами. При свете дня они рассказывали о сражениях и прославляли святых, но сейчас, под саваном зимней мглы, эти официальные воспоминания Империума казались размытыми. Всего лишь тени, препятствия в тумане, неспособные что-то поведать о прошлом.
Оглядевшись, Керемон указала путь вперед. Веря, что Хатия лучше понимает, куда идти, Госта последовал за ней, но небольшая группа писцов осталась под каменным сводом. Они отказывались ступать в туман, и верховный куратор, с презрением посмотрев на служителей, оставила их на произвол судьбы.
Углубляясь в туман, двигаясь в ночи от одного неясного образа к другому, Госта чувствовал себя намного беспокойнее, чем в туннеле. В каменном подземелье царствовала простая, незамысловатая тьма, и писец знал, что не может ничего увидеть. Но здесь, в пустой белизне зимы, взгляд Госты постоянно натыкался на странные препятствия. Все попытки прозреть густую мглу, подкрашенную янтарём, окончились неудачей, и писец ощутил в груди хватку клаустрофобии. В туннеле он знал, где находятся границы окружающего мира, но здесь, снаружи, Госта ощущал собственную уязвимость. Чудовища могли напасть откуда угодно. Даже памятники, лишенные знакомых очертаний, выплывали из тумана, словно внезапные угрозы. То и дело писцу приходило в голову, что впереди вот-вот появится библиариум, но всё, что видел Госта — новые клубы тумана, новые тени из камня и металла. Новые призраки ночи.
