Двенадцатый двор | страница 5



Странно. Николай Борисович тоже потянулся ко мне, я ему стал очень нужен, я его чем-то заинтересовал. Или встревожил?

После того, как он провел меня по комнатам прокуратуры, познакомил с сослуживцами, мы опять вернулись в его кабинет.

— А вы знаете, — дружески, интимно сказал он, — вам повезло.

— В каком смысле?

И я увидел, что он хотел сказать одно и вдруг передумал.

— По слухам, в этом доме бывал Иван Бунин, — сказал Николай Борисович. — Ну, писатель, вы знаете. Особняк принадлежал вроде кому-то из его родственников. Может быть, в этот кабинет заходил он, Бунин то есть. Писал, мечтал. — Голос его был мягким, усталым. — Приятно в таких апартаментах начинать свой путь. А?

— Да, — сказал я. — Вы, Николай Борисович, тоже начинали здесь?

Его лицо потемнело.

— Нет. Я начинал в Москве. Вот что, Петя... Можно так, без отчества? В нашем городе вы пока одинокий молодой человек. Пока! — Он понимающе улыбнулся. — Приходите вечерком ко мне. Попьем чаю, потолкуем. Придете? — Правда, еле заметное, но было — было! — что-то заискивающее в его голосе.

— Приду, — сказал я.

Первые месяцы своей жизни в Ефанове я был частым гостем в доме Николая Борисовича Змейкина.

Он жил с моложавой, выхоленной, молчаливой женой в двухкомнатной квартире с окнами и балконом в тихий больничный сквер. Иногда мы выходили покурить на балкон. Под густыми липами медленно прогуливались больные в пижамах.

— Ишь, бродят, полосатики, — говорил задумчиво Николай Борисович.

Разговоры у нас бывали самые разные. И все-таки господствовала одна тема. Вернее, как я теперь понимаю, одна тенденция.

Часто Николай Борисович говорил:

— Стареет гвардия. Скоро в архив нас. — Смотрел на меня внимательно, даже пристально. — Почести, марши. А зачем мне почести, Петя? Опыт! Не скрываю: редчайший опыт для юриста. Я не имею права унести его с собой. Он принадлежит обществу.

Все это было понятно и не вызывало возражений.

«Хочешь поделиться со мной опытом — пожалуйста! Ничего не имею против. Даже интересно», — думал я.

А Николай Борисович развивал свои мысли дальше:

— И всегда, всегда надо помнить, Петя: интересы общества для юриста всегда на первом месте. Сначала интересы общества, потом — индивидуума.

Во мне начинал расти протест. Я не мог определить, против чего, и постепенно раздражался.

Это мгновенно чувствовал Николай Борисович и дружески спрашивал:

— Ты со мной не согласен, Петя?

У меня не было слов для возражений; я пожимал плечами и видел удовлетворение на его лице.