— Когда Собрание начнет работу?
— Через две недели, в понедельник. В отеле «Мэллори». Компания оплачивает все счета. Накануне, в воскресенье вечером, будет банкет. Представляю, как это будет выглядеть! Наутро все они будут мучиться с похмелья.
Гас брезгливо поморщился. Сам он, видимо, никогда в жизни похмельем не страдал.
— А к вечеру снова станут устраивать вечеринки в отеле. Так что по-настоящему работать они будут разве что часа два после обеда. Да, может, оно и к лучшему.
Он посмотрел на свой пустой стакан, потом на бутылку. Джек подвинул бутылку к нему.
— Набрали сто пятьдесят человек вроде этого вашего Горация Стеннери, или Эба Лаутера из Честервилла, или Барта Хогана из округа Биг-Бенд — я года полтора назад добился его оправдания по делу о краже скота, — и все они будут стараться показать избирателям, какие они крутые государственные деятели, внося всякие мелкие поправки, до которых ни у кого другого просто не хватит глупости додуматься. Мы с Лесли Кумбсом написали вполне приличную конституцию. Страшно подумать, на что она будет похожа, когда они с нею управятся!
Он допил второй стакан. Прежде чем он успел налить себе третий, Джек предложил:
— Пошли погуляем, пока народ не собрался.
Они пошли по тропинке, ведущей на пастбище. Среди построек играло довольно много пушистиков. Было уже довольно поздно, и они успели утратить интерес к занятиям и сбежать из школы. Многие перешли через мост, чтобы поглазеть на чудеса, которые творят Большие с машинами.
Двое, оба самцы, подошли к ним.
— Пьивет, Папа Джек! — сказал один, а другой спросил:
— Папа Джек, а кто этот Большой с мехом на лице?
Гас рассмеялся и присел на корточки, чтобы оказаться с ними на одном уровне.
— Пьивет, пушистики! Как имена ваши?
Они уставились на него с недоумением. Гас всмотрелся в серебристые диски у них на груди. На них не было ничего, кроме регистрационных номеров.
— В чем дело, Джек? У них что, нет имен?
— Мы даем имена только тем, кто хочет остаться здесь. А так имена им дают люди, которые берут их к себе.
— А что, своих, пушистиковых имен у них нет?
— Они не очень удачные. «Большой», «Маленький», «Другой» и так далее. В лесах они обычно обращаются друг к другу просто «эй, ты!»
Гас чесал одного из пушистиков за ухом — пушистики все это любят. Другой пытался вытянуть у него из ножен нож.
— Эй, брось! Не трогай — острое. Ты понимаешь, что такое «острое»?
— Конечно! Моя нож ост'ый тоже! — пушистик достал из чехла в своей заплечной сумке и показал Гасу трехдюймовый ножик. Для него он был все равно что для человека — девятидюймовый. Лезвие было острым, как бритва: видимо, пушистик жил здесь уже достаточно давно, чтобы научиться точить нож. Другой пушистик тоже показал свой нож, и тогда Гас разрешил им посмотреть свой. У него была рукоятка из рога зароленя. Пушистики ее тотчас узнали.
