Машина выехала с территории пестуновской базы и двинулась по грунтовой дороге. Включились прозрачные стереоэкраны, напыленные на стекла; они представляли информацию, собранную от навигационных спутников и атмосферных систем наблюдения, зажегся голопроектор, создав виртуальную модель местности.
Пока вроде всё спокойно. Если не считать…
Спустя двадцать минут с обеих сторон от «Дартца» появились вооруженные люди. Они мгновенно спустились с зависшего над дорогой стелс-роторника – на невидимых тросах из углеродных нанотрубок.
Нимрод оперативно свернул с дороги, дав напоследок очередь из крупнокалиберного электроприводного пулемета Rheinmetall, установленного под бронеколпаком на крыше внедорожника. Трех из тех атакующих уложил. А затем резким разворотом увильнул от выстрела из 40-мм гранатомета. Кинул пару дымовых шашек и помчался по зеленым насаждениям, которые разделяли два поля, засеянные сахарной свеклой; молодая ольха бессильно хрустела под ударами массивного кузова. Остановившись ненадолго возле рухнувшей постройки, Нимрод вытащил тело русского, запихнул его под заросшие мохом доски, забросал еще сверху хворостом.
И вернувшись в кабину, сорвался с места. Зеленые насаждения закончилось полем подсолнухов. Здесь внедорожник был атакован прямо в лоб роторником, который пустил ракету «воздух-земля» с головкой, наводящейся на предустановленные цели. Через двадцать минут к обгоревшему каркасу «Дартца» подъехали на БТР бойцы-вепри, а на грузовике наемники «сахарного» пана Замойского. И никто из них не заметил странного изменения красок у десятков цветов подсолнуха. Золотистые «солнышки» стали сиреневыми.
Знаменский очнулся от дурноты, жажды и боли. Закончился сон, в котором пришлось разговаривать с командиром. Капитан Лямин стыдил его за проявленный непрофессионализм: «Местным тридцать лет промывали мозги, а ты начинаешь с ними миндальничать; у них же выживание зависит от того, насколько быстро они успеют настучать, всё как в Великую Отечественную». Потом еще с кем-то общался, когда уже просыпался. Кажется, это была женщина. Сказала, как ее зовут, но он не запомнил, странное такое имечко. И облика не запомнил. Но, кажется у нее были темно-рыжие волосы и миндалевидные глаза. Если капитан просто отчитал его, то женщина спрашивала, а он отвечал. Спросила, кто ждёт его дома. И почему всех женщин, которых он недавно встретил, интересует это? Сказал ей, что мама и кот Зяблик. Еще портреты деда и отца, которых он никогда живыми не видел – дед погиб на Великой Отечественной при освобождении Одессы, и отец тоже давно, во время спасательной операции на море. Но последний год, приходится, в основном, в казарме жить, если не на задании, а дома бывать редко. Еще спросила, почему он ведет себя не так, как полагается хорошему солдату, «следит» сильно. Ответил, что может почувствовать, кто настоящий враг, а кто случайно оказался в «роли» врага. Она еще попросила его… потанцевать с ним; будто делать нечего. На удивление в этом полусне ощущалось прикосновение ее рук, груди, почувствовалась на щеке прядь ее волос, щекотно стало, и даже нежность ее кожи…
