На коленях он подползал все ближе и ближе. Ульяница прижалась к горячей стене, хлестнула Гневного веником по лицу. А тот неотрывно смотрел и смотрел на нее, потом вдруг вытащил из-за пазухи кожаный мешочек, развязал его, прошептал, задыхаясь:
— Бери серебро и золото… У меня много всего… Рахманы работают исправно… Бери все бусы с жемчужинами-звездами. Таких не носила и жена ромейского базилевса.
Ульяница бросилась к дверям. Гневный с глухим хрипом-стоном бросился за ней, схватил в объятия, повалил на горячие сосновые доски.
— Пусти, — билась, извивалась всем телом Ульяница.
…Свечечка, как и вчера, догорела на столе. Беловолод стоял посреди хатки, напряженно вслушивался в ночную тишину. Не дававшая ему дышать тревога вспыхнула с такой силой, что он пошатнулся, схватился руками за пылающее лицо. «Что со мной? — думал он. — Трясет как в лихорадке. Никогда со мною такого не было». И друг он понял — что-то неладное с Ульяницей. Всегда, даже если Ульяницы не было рядом, он чувствовал, когда ей плохо.
Беловолод выбежал из хатки в ночной сумрак, остановился. Спало селение, спали трудолюбивые рахманы, уставшие за долгий день. Темный полог медленно волочился над землей. Ветер невидимым зверьком шастал по траве-мураве.
Он не знал, в какую сторону бежать, и это придавало особую остроту его отчаянию. Вдруг он вспомнил, что возле большого строения, возле дубка висит колокол, сзывающий рахманов из пущи на обед, а потом на работу. Беловолод уже несколько раз слышал звон этого колокола, торжественно грустный, тревожный, оглашавший все окрестности. Он рванулся туда, но в это время заметил белую тень, мелькнувшую поодаль, сдержал дыхание, прислушался. Молодые босые ноги частили по еле заметной в темноте песчаной тропинке. Так мог бежать только смертельно перепуганный человек. Ульяница! Она бросилась на шею Беловолоду, простонала:
— Кажется, я убила его. Он лежит и не дышит.
— Кто лежит? — прижал Ульяницу к себе Беловолод.
— Гневный. Тот, что под землей живет. Когда я была в бане, он отпер в стене дверцу… набросился на меня, как вурдалак, как зверь… Я упала, а возле стены, у меня под рукой, лежал замок… Железный замок от дверей… Я ударила Гневного этим замком по голове.
Ульяница была в одном легком платье, босая. Ее трясло от холода и всего пережитого. Беловолод почувствовал, как она обмякла у него на руках.
— Успокойся, — сказал Беловолод. — Успокойся. Идем в хату… Вот тебе и святые люди…
