— Косю! Косю!
«Богатый у меня жених, — весело подумала Ульяница. — Даже конь у него есть!» Но конь, которого она увидела, открыв глаза, был какой-то странный, не похожий на рослых и спокойных отцовских коней. Этот был малорослый, мышиной масти, с черной полоской вдоль спины. Черный хвост и грива чуть не доставали до земли.
— Тарпан. Лесной конь, — сказал Беловолод и снова позвал: — Косю! Косю!
Тарпан смело подбежал к ним, остановился. Черные блестящие глаза смотрели на людей миролюбиво и, казалось, с интересом.
— Помоги мне, косю, а? — Беловолод мягко погладил лоснящуюся шею лошади и начал говорить таким тоном, словно перед ним было разумное существо, понимающее человеческий язык: — На Немигу мне надо ехать. В Новый город. В этом головорезы никому дыхнуть не дадут. А это — моя невеста. Правда, красивая?
Ульянина весело засмеялась. Тарпан слегка вздрогнул.
— Не бойся, она добрая, — снова погладил его по шее Беловолод, — Она очень добрая. Как только доберемся до Немиги, я накормлю тебя и сразу отпущу обратно в пущу.
В город они возвращались втроем. Беловолод вел на веревке тарпана и рассказывал Ульянице:
— Эту лошадку мы с Денисом нашли. Отправились в пущу за желудями, и вот здесь, недалеко отсюда, показалось нам, будто в болоте ребенок маленький плачет. Голос тонкий, усталый. Глянули туда-сюда, а это он. В трясину провалился по самую шею. Может, волки загнали, а может, и кто другой страху нагнал. Кончался уже. Оводы ноздри залепили. Как увидел нас, не испугался, а заржал, как бы просил поскорее помочь. Ну, вытащили, болотную тину с него соскребли, и стала эта лошадка нашим другом на всю жизнь.
Нагрузив на тарпана большую часть узлов и мешков, двинулись из Менска. На рубаху Беловолод надел легкую проволочную кольчугу, к широкому кожаному поясу пристегнул меч в стареньких деревянных ножнах.
Вышли на берег Менки, поклонились городу, который оставляли навсегда. Город глянул на них пустым оком, глянул грустно, с укором. Защемило сердце у Беловолода, боль-тоска перехватила. Однако он лишь крепко сжал сухие губы, несколько раз кашлянул и отвернулся, чтобы Ульяница не заметила его волнения.
Пуща поглотила их, обступила со всех сторон, и уже не верилось, что где-то светит яркое солнце. Шли под густыми кронами онемевших деревьев, по жилистой лесной земле, по лесному глухотравью. Здесь была комариная держава, и бессчетное множество маленьких кровососов набросились на непрошеных гостей. Ульяница терпела-терпела, а потом начала хлюпать носом. Тогда Беловолод отломил от дерева огромный гриб-трутовик, кресалом выбил искру, поджег его и, наколов на меч, понес перед Ульяницей. Девушка морщилась от едкого дыма, кашляла, но терпела. Лучше уж дым, чем ненасытные комары. Один тарпан чувствовал себя в своей стихии, лепил и лепил меж деревьями бесконечную цепочку следов.
