Такой проницательный человек, как Август не мог не увидеть, что все, о чем пишет Тиберий, безнадежно далеко от истины. А истина в том, что, перестав быть трибуном и не получая вызова в Рим, Тиберий впрямь превращается в заурядное частное лицо, по собственной прихоти своей вдали от Рима на Родосе пребывающее. Наивное хитроумие Тиберия Август раскусил мгновенно и в наказание дал ему немедленно просто убийственный ответ, содержавший решительный отказ в просьбе о возвращении в Рим и сопровождавшийся язвительным комментарием, чтобы пасынок оставил всякую заботу о своих родственниках, поскольку сам их с такою охотою покинул в свое время.
Такой ответ Августа был сильнейшим ударом для Тиберия. Отказ в возвращении, да еще и с откровенно издевательскими советами не докучать родственникам неуместной заботой, превращал Тиберия из трибуна, по странной прихоти своей на Родосе проживающего, в натурально ссыльного изгнанника, коему дорога в Рим по воле властелина империи заказана.
Подобного поворота Тиберий никак не ожидал. В отчаянии он обратился за помощью к матери. Ливия, конечно, похлопотала за сына, но даже ее влияния на Августа здесь не хватило. Видно отчим так и не простил пасынка. Единственное, чего с помощью матери Тиберий добился, это права именоваться посланником Августа. Так было скрыто позорное положение ссыльного, но сам Тиберий о своем действительном новом статусе на Родосе никаких иллюзий не питал.
«Теперь он жил не только как частный человек, но как человек гонимый и трепещущий. Он удалился в глубь острова, чтобы избежать знаков почтения от проезжающих — а их всегда было много, потому что ни один военный или гражданский наместник, куда бы он ни направлялся, не упускал случая завернуть на Родос. Но у него были и более важные причины для беспокойства. Когда он совершил поездку на Самос, чтобы повидать своего пасынка Гая, назначенного наместника Востока, он заметил в нем отчужденность, вызванную наговорами Марка Лолия, его спутника и руководителя. Заподозрили его и в том, что обязанным ему центурионам, когда они возвращались с побывки в лагеря, он давал двусмысленные письма к различным лицам, по-видимому, подстрекавшие их к мятежу. Узнав от Августа об этом подозрении, он стал беспрестанно требовать, чтобы к нему приставили человека из какого угодно сословия для надзора за его словами и поступками. Он забросил обычные упражнения с конем и оружием, отказался от отеческой одежды, надел греческий плащ и сандалии и в таком виде прожил почти два года, с каждым днем все более презираемый и ненавидимый. Жители Немавеи даже уничтожили его портреты и статуи, а в Риме, когда на дружеском обеде зашла о нем речь, один из гостей вскочил и поклялся Гаю, что если тот прикажет, он тотчас поедет на Родос и привезет оттуда голову ссыльного — вот как его ненавидели. После этого уже не страх, а прямая опасность заставили Тиберия с помощью матери неотступными мольбами вымаливать себе прощение».
