Что же касается Бека… Что может не понравиться в Беке молодой женщине?
Сквозь высокие стеклянные двери Хафф видел, как Бек подошел ближе к Сэйри. Она была выше среднего роста даже босиком, но Бек все-таки возвышался над ней. Они стояли так близко друг к другу, что Хаффу на какое-то мгновение показалось, что Бек схватит Сэйри в объятия и поцелует.
Но Сэйри развернулась и пошла к дому. Далеко она не ушла, потому что Бек сказал что-то такое, что заставило ее остановиться и обернуться к нему. И эти слова явно расстроили ее, потому что, когда его дочь снова направилась к дому, она почти маршировала, как солдат на параде.
– Это, должно быть, забавно, – негромко хохотнул Хафф и пошел вниз, чтобы перехватить Сэйри в центральном холле. Он успел к тому моменту, когда она сердито толкнула двери кухни. Селма спешила за ней, уговаривая присесть и поесть.
Но Сэйри ее не слушала. Она резко остановилась, увидев Хаффа. Экономка, всегда тонко чувствовавшая все подводные течения в семье, исчезла в кухне.
Хафф напустил на лицо самое пугающее выражение, рассматривая дочь сверху вниз. Черное платье не скрывало ее фигуры, и он увидел, что она мало изменилась за прошедшие десять лет. Зрелость лишь придала лицу некоторую округлость. Теперь она была женщиной, а не девочкой.
На похоронах в своей широкополой шляпе и черных очках она была похожа на кинозвезду в трауре или на убитую горем вдову главы государства. В ней появился класс, который ей мечтала привить Лорел, и сохранилось то же самое высокомерие, с которым она появилась на свет. Это провоцировало Хаффа и удивляло его.
– Привет, Сэйри.
– Здравствуй, отец.
– Отец, значит? Обычно ты звала меня Хаффом.
– Обычно я называла тебя намного хуже.
Он вытащил сигарету изо рта и рассмеялся.
– Насколько мне помнится, ты придумывала какие-то прозвища. Значит, ты собиралась уехать, не поговорив со мной?
– Все, что я хотела тебе сказать, я уже сказала десять лет назад, когда уезжала из этого дома. За это время ничего не изменилось.
– Хотя бы из уважения к Дэнни ты могла бы проявить любезность и поинтересоваться, как я себя чувствую, как справляюсь с горем.
– Я не обязана быть любезной с тобой. Я тебя не уважаю. А что до твоего горя, то ты даже не приказал загасить на сегодня печи. Смерть Дэнни была трагедией, но в этой семье ничего не изменилось.
– В твоей семье.
– Я отказалась от моей семьи. Я не хочу иметь ничего общего ни с тобой, ни с Крисом, ни с литейным производством. Я приехала в Дестини только затем, чтобы попрощаться с Дэнни и проводить его до могилы. Мне следовало сообразить, что этого не надо делать, когда ты прислал за мной своего лакея.
