Ворюга ездит в иномарке. Убийце орден поднесен.
Горят рекламы. Нищий стынет. Эфир, как прежде, врет и врет,
А в «оппозиции» отныне Гайдар шагает взад-вперед…
В застенках те, кто неподсудны. У власти те, кто бил огнем.
Театр цинизма и абсурда. Но даже в нем, но даже в нем
Бывает все-таки развязка…
(Евг. Нефедов. «Завтра». Янв, 1994 г.)
Кое-кто из ельциноидов не выдерживает. Крыть нечем: власть хоть и их, но постыдная же. Встают и выходят из аудитории – видимо, очень переживают за крестьянина без солярки… «Птичку жалко…».
Позже возник комментарий-продолжение:
«И мы, как дети, верим в то, что эта быль, как в детстве сказка, нам справедливость принесет на блюдечке. Или герои (во всяком случае, не мы) нас отстоят и нам построят дорогу в рай из царства тьмы». Это верно: без борьбы «дорогу не построить».
* * *
Январь. Записи-размышления.
Оскал власти. Зомбирование бесполезности сопротивления людей. Чем хуже живут и вымирают люди, тем лучше: стимулируется биологический закон – формирование нового человека-волка.
Мы – еще живые клетки трупа.
Свет и тень, добро и зло, жизнь и смерть борются всегда. Смерть – ежесекундна. Как эпителий, незаметно умирают клетки души. Как сдержать это?
Я прежде некоторых недолюбливал, некоторых избегал, очень редко ненавидел. Чувство это было утомительным. Теперь, когда романтизма поубавилось, я полон неприязни ко многим: к молодым бездельникам и студентам, разъезжающим на собственных автомашинах, к торговцам, к «комкам», к бездарям, к хамам, к неожиданным реваншистам, к перевертышам, «к мещанам во дворянстве», а особенно – к тем, кто в упор не видит страданий простого человека. Неприязненность настолько широка, что лишает ежедневной радости, обкрадывает, убивает. Все меньше круг единомышленников, все больше превращаешься в одиночку.
Ленин: «Нравственно то, что служит интересам рабочего класса». Великие «гуманисты» конца XX века Ельцин, Бурбулис, Гайдар: «Нравственно то, что не служит интересам трудящихся».
* * *
Январь. Прошедший год был годом погребения живого, насильственным погребением миллионов таких, как я, – советских людей. Парламент расстрелять можно (теперь это знает весь мир, и друг Коль, и друг Буш…), но нельзя расстрелять народ (как воскликнула Зоя: «Всех не перевешаешь!»). «Процедура» не предполагала не только сопротивления насилию, но даже оплакивания… Хоронили не партократов. Партократы хоронили народ, всю историю борьбы и достижений рабочего класса. Но сделать это им не удалось: сил не хватило, лопаты треснули у могильщиков.
