Когда Миллингтон сказал ему, что он свободен и может идти, Фоссей пожал ему руку и предложил оборудовать его дом сигнальным устройством от воров с сорокапроцентной скидкой и бесплатными сметными работами.
И теперь медовый месяц он провел в таком месте, о каком Миллингтон и его жена могли только мечтать после бутылки кьянти в субботу вечером, сидя в обнимку перед телевизором.
— Ллойд Фоссей?
— Да.
— Помните меня?
Фоссей хорошо запомнил одно положение из прочитанных им дешевых книг о том, как добиться успеха в бизнесе, а именно: никогда не забывать лица. Он протянул для приветствия руку и изобразил улыбку.
— Инспектор!
— Сержант.
— Извините, я думал, что вы получили повышение за это время.
«Ублюдок», — подумал Миллингтон.
— Вам повело, что вы застали меня, — заявил Фоссей, — я вернулся только вчера вечером…
— Из свадебного путешествия. Да, я знаю. Левый глаз Фоссея задергался.
— Что-то случилось? Как раз сейчас я должен идти к клиенту. — Он взглянул на часы, отвернув рукав темно-синего блейзера. — Я уже опаздываю.
— Позвоните.
— Простите?
— Позвоните и скажите, что вы будете чуть позднее.
— Я не могу этого сделать, я…
— Скажите, что опоздал самолет, что не было тяги у мотора, все, что взбредет в голову.
— Что это, Ллойд? — Молодая миссис Фоссей все еще протирала глаза, чтобы окончательно прогнать сон, и одновременно снимая наложенные вчера тени. На ней был халат Фоссея, а под ним, без сомнения, одна из рубашек мужа. Довольно пухленькая, она выглядела совсем девчонкой — лет на восемнадцать, не более. Рядом с ней Фоссей, которому стукнуло уже двадцать пять, выглядел старше своего возраста.
— Приготовь кофе, любовь моя. Нам с этим джентльменом надо поговорить.
— Сделаю растворимый, я не умею пользоваться твоей кофеваркой.
— Для этого не нужна ученая степень по физике.
— Если это несложно, — сказал Миллингтон, — я предпочел бы чай.
Она послала ему благодарную улыбку, запахнула поплотнее халат и ушла на кухню. «Она научится, — подумал Миллингтон, — научится или уйдет от него, что более вероятно».
Фоссей оставил сержанта в комнате с мягкой мебелью, обитой белой кожей, с черными столиками из легкого дерева и стекла и с таким количеством ламп, которого хватило бы на освещение какого-либо спортивного состязания. В одном углу комнаты находился бар, заполненный, как подсчитал Миллингтон, пятью бутылками висни разных сортов и тремя бутылками коньяка. Фоссей в это время звонил из прихожей, принося свои извинения клиенту.
