Книга теней | страница 95

Последние следы мира растаяли во тьме. Девочка онемела, как до того онемели ее пальцы. Холод, ужас – ничего не пробивалось больше в застывшее сердце. Но, словно огромный пустой зал, оно еще звенело эхом всего, что из него исчезло. Олив никогда не замечала, сколько всего там было, пока оно не опустело.

И в этой огромной пустой темноте вдруг засветилось то, что она пыталась поймать, что парило у нее в мыслях, будто пушинка на ветру. Это оказалась вовсе не пушинка. Это был крошечный мерцающий огонек – огонек свечи, что зажигает для тебя мама. Огонек фонаря в темном небе.

Олив почти чувствовала на своих руках ладони матери и отца, крошечную теплую ладошку Мортона, пушистые лапы котов. Все они были с нею, внутри нее. И вместе с ними она нажала на кнопку электрической лампы. Внезапное флуоресцентное сияние взорвало тьму. Свет отражался в кольце зеркал, которые она расставила посреди чердака, умножая лучи, направляя их во все стороны, рисуя ослепительную клетку вокруг девочки и стоящего рядом с ней существа. Прищурившись, Олив с трудом разглядела угодивший в световую ловушку силуэт с автопортрета Олдоса МакМартина – нечто темное, костлявое, перекошенное, едва напоминающее человека. В сгустке тени, на месте которого должно было бы быть лицо, свет отразился в двух точках – в глазах, которые смотрели прямо на нее. Но она его больше не боялась. Свет стирал МакМартина. Сияние пожирало его ноги, тело, длинные узловатые пальцы, костлявую челюсть. Когда от него остались только глаза и рот, существо издало рев, который эхом прокатился по чердаку, сметая пыль со стен, сотрясая древние серые камни. А потом оно исчезло без единого следа.

Олив поморгала, привыкая к свету, чтобы глаза перестали болеть.

На чердаке воцарилась тишина. Однако это больше не была та зловещая тишина, когда ждешь, как что-нибудь подкрадется к тебе сзади. Это была мирная тишина – от которой хочется свернуться клубком и спокойно уснуть. В углах, конечно, остались тени, но они безобидно задрожали и растаяли, когда девочка выпрямилась и подняла лампу. С каждой секундой воздух ощутимо теплел.

Все так же держа лампу в руке, она без сил сползла по чердачной лестнице. Дверь удалось распахнуть с первой же попытки. Свет упал на Мортона и котов, которые сидели в коридоре, прижавшись друг к другу и щурясь от ярких лучей. Мгновение никто не шевелился.

– Олив? – прошептал Мортон.

Девочка глубоко вдохнула.

– Он исчез.

Горацио и Леопольд громко взвыли от радости. А Мортон принялся скакать на месте, цепляясь за руку Олив. Его круглая голова колыхалась, будто белый шарик на веревочке. Харви носился по стенам у них над головами, между раскатами хохота выкрикивая: «Получилось, получилось, получилось!»