Андрей догадался, что лучшее, что он может сделать сейчас для своего соседа и друга, – это немедленно исчезнуть, прикрыв за собой дверь, будто ничего не видел и не слышал.
С того дня Андрей понял, что Рашид испытывает перед Галиной скорее страх, чем любовь, – страх, парализующий волю и до самой смерти ставящий человека в зависимое положение.
Внезапные повторные визиты Галины в общежитие – а она стала приходить, когда ей вздумается – еще больше убедили Андрея в том, что перед Галиной Рашид превращался в малое дитя, которое она пыталась воспитать и безжалостно пилила, заметив за ним какой-нибудь недостаток или упущение, – от беспорядка в шкафу до партийной работы, якобы плохо отражавшейся на его учебе. И Андрей, лишь завидев ее, стал немедленно уходить из комнаты, – не ради того, чтобы оставить друга наедине с любимой, а побуждаемый искренним желанием дать ему шанс сохранить достоинство в чужих глазах. Он не возвращался в комнату, не удостоверившись в том, что Галина ушла. И каждый раз Рашид поспешно заводил разговор о ней сам, посмеиваясь, пытаясь оправдать свое поведение:
– У нее нервный характер, но она очень добрая. Я не спорю с ней, потому что глупо спорить с женщиной, когда она не в духе, особенно если знаешь, что еще немного – и она сама успокоится, примирится и попросит прощения.
Однако в действительности Галина никогда не мирилась с ним сама и не просила извинений. В большинстве случаев Рашиду приходилось идти на мировую первым.
Андрей слушал его и молча кивал, но однажды, выпив, набрался храбрости и высказал все, что думал по этому поводу:
– Слушай, друг, не знаю, есть ли польза от твоей национально-освободительной борьбы, но уверен, что тебе не мешало бы побороться за свое личное освобождение от этой белокурой бестии.
В тот момент Андрею и в голову не могло прийти, что Рашид не только не прислушается к его совету, но в будущем отойдет от своей партийной борьбы и женится на Галине.
Рашид продолжал бы жить и дальше, безропотно покорившись судьбе, и эта судьба могла бы сложиться намного легче, не войди в нее однажды Лейла.
С ее появлением словно из пепла возродился почти забытый славный образ Матильды, но окрашенный теперь блеском, прелестью и таким очарованием, которое превосходило всякое воображение.
Рашиду не приходилось подолгу что-либо растолковывать, чтобы она его поняла. От него не требовалось оправданий по поводу его занятости, потому что те же патриотические заботы занимали и ее. Она любила ту же музыку, что и он, испытывала ту же тоску при упоминании милых сердцу родных мест. Ей хотелось отведать ту же незатейливую домашнюю еду – оливки, оливковое масло и заатар
