— Когда я был еще совсем маленьким.
— Там, где ты живешь, есть еще плоскозубые?
Вопрос казался совершенно безобидным, но было в нем что-то такое, что вызывало у Тристана беспокойство. Он вопросительно склонил голову набок.
— Плоскозубые, мать?
— Да, такие, как я и ты. Люди. Когда ты начал жить с ганианцами, другие плоскозубые с тобой были?
Тристана не покидали сомнения.
— Я тогда был маленький и не помню.
Он так и не ответил на ее вопрос, и женщина поняла это. Тем не менее она продолжала спрашивать:
— Ты пришел сюда ради джва’лай? Что тебя заставило это сделать?
Он снова почувствовал неуверенность, во рту у него пересохло.
— Я охочусь за… моим отцом.
Женщина удивленно подняла брови. Тристан не спускал с нее глаз, ерзая от неловкости положения.
— Он в этом лагере?
— Нет, мать.
— А где?
— Я не знаю, — Тристан сгорбился, но исподлобья наблюдал за ней. — Почему вы меня спрашиваете, мать?
На этот раз она немного помолчала и потом ответила:
— Мы пытаемся помочь тебе.
Тристан в недоумении наклонил голову по-петушиному.
— Ты голоден? Ты и твой брат? — она снова вытянула пальцы в сторону Пулу.
— Да.
Она медленно протянула к Тристану руку и кончиками пальцев коснулась его лба, но не тыльной стороной пальцев, когда ее когти были бы повернуты к ней. Юноша весь сжался, но стерпел. Она могла быть джва’нан, и он не хотел подвергать ее риску тсаа’чи.
— Я скажу, чтобы они принесли еду, — произнесла она.
Легионер открыл решетку и выпустил ее.
* * *
— Итак, доктор, — Жюль Франсуа указал на кресло перед своим столом и подождал, пока женщина сядет.
— Насколько ваш метод допроса отличается от метода вашего коллеги?
— Ганианцы живут при матриархате, сэр. Ваши заключенные стали бы говорить с любой женщиной, старше них по возрасту.
— Хм-м, — генерал всем телом подался вперед. — Что вам удалось узнать?
— Довольно трудно воспринять историю народа, язык которого примитивен, но мальчик утверждает, что его привело сюда чувство джва’лай — «чувство долга к матери», на языке ганианцев.
— Что это? — спросил генерал. — Нечто вроде языческого поклонения идолам?
Доктор улыбнулась.
— Можно и так сказать. Любая мать в представлении ганианцев ассоциируется с Юнг Джвей — божеством, дающим жизнь. По этой причине просьба или обещание, данные ей, становятся превыше всего, даже выше самой жизни. Они подходят к родной матери да и ко всем взрослым женщинам, используя особый жест, — она коснулась пальцами брови, — символически означающий, что мужчина отдает свою голову, другими словами, свою жизнь, в ее руки. В этом и заключается суть джва’лай.
