— Извини, — сказал Пулу, — что я выбил из твоих рук нож, когда на тебя смотрел мазук.
Юноша, все еще злясь, уставился на стену.
— Зачем тогда ты это сделал?
— Тсаа’чи — серьезная вещь, маленький брат. После этого кому-то всегда приходится умирать.
Тристан резко развернулся и посмотрел на друга.
— Но ты ведь поддался тсаа’чи, когда мы упали!
— Да, — Пулу неохотно кивнул. — Я не видел другого выхода, но потом не почувствовал в этом необходимости. Если бы джаусы стали одолевать тебя, я использовал бы тсаа’чи, но они оказались слабыми.
— Однако мазук спустил на тебя джаусов, когда мы возвращались назад!
— Это не было так опасно. Он просто играл с нами, как наши домашние джаусы, когда они не голодны. Лучше в таких случаях повернуться к ним спиной.
— Он разозлил меня.
Пулу посмотрел на товарища и прищурился, отчего его глаза стали похожи на две желтые щелки.
— Да, может быть, но тсаа’чи приносит смерть. Разве злость — важное основание для смерти?
Тристан опустил голову и отвернулся.
— Нет, — ответил он, помолчав, потом вздохнул и сказал: — Извини, Пулу.
Он вдруг почувствовал изнеможение. Прижавшись к Пулу, чтобы согреться, юноша лежал с открытыми глазами и смотрел в стену. В полудреме он опять вспомнил кошмар в лесу, а между ним и огнями Айри-Сити стоял, как непреодолимое препятствие, губернатор, не оставляя никакой надежды на побег.
К утру ветер разогнал хмурые облака, и небо стало настолько лучезарным, что Тристан даже зажмурился от ослепительно белого снега. Ветер тем не менее не стих — гнал перед собой порошу, наметая сверкающие на солнце снежные дюны. От него быстро краснели лица и руки людей. Глядя на улицу из закрытого помещения, Тристан не мог не поежиться.
И тут взгляд его остановился на взлетно-посадочной полосе… где в ряд стояли четыре самолета, длинные, как иголки. Он поднес к глазам телебинокль. На какое-то мгновение ему показалось, что он перенесся прямо к одному самолету. Было странно, что не слышалось голосов техников и экипажа, копошившихся наверху и вокруг. Тристан протянул руку, чтобы потрогать самолет и тут же отдернул, представив глупость своего положения. Он покосился на Лариэль и Пулу, но они ничего не заметили.
Короткие крылья располагались близко к фюзеляжу. Кабина, как расплывшаяся обтекаемая капля, тянулась до того места, где у рыбы начинается плавник. Хвост имел два вертикальных стабилизатора. Получше рассмотрев самолет, Тристан почувствовал, что у него сдавило горло, и он толкнул локтем Пулу.
