Друзья углубились в лес на километр, когда переменившийся ветер донес лай собак. Пулу уловил его первым и, оскалившись, застыл у плеча Тристана.
— Джаусы, — произнес он взволнованно.
«Абатор помнит все запахи», — вспомнил Тристан слова губернатора. Он огляделся вокруг и увидел качающуюся на ветру ветку.
— Не останавливайся, — сказал он и подтолкнул Пулу вперед, а сам обломал ветку.
Порывом ветра вновь донесло лай собак, но на этот раз он был гораздо ближе. Ветер дул в спину, но следы не заметал, во всяком случае, не так быстро, как хотелось бы.
— Быстрее! — крикнул, задыхаясь, Тристан. — Стена-молния уже близко. За нее они не пойдут! Пулу, беги!
Что-то больно ударило юношу по лодыжке, и от попавшего на ушибленное место снега стало холодно. Он поднялся на трясущихся руках, сжав зубы от боли в ногах, и увидел, что Пулу лежит рядом, пытаясь подняться на ноги и стряхнуть с себя снег. Оглядевшись, Тристан заметил сзади торчащее из-под снега поваленное дерево.
Собачий лай был совсем близко. Пулу замер, Тристан взял в руки палку.
— Поторопись, они почти рядом!
На фоне рассеянного света фонариков отчетливо вырисовывались три собаки, которые свободно неслись по снегу, доходившего им до живота, а их лай эхом разносился по снегу.
— Слишком близко! — прошипел Пулу, вцепившись когтями в плечи Тристана. Глаза его налились злостью, что говорило о приближении чувства тсаа’чи. — Они слишком близко, нам не уйти!
Инстинктивно Тристан толкнул его к ближайшему дереву.
— Забирайся на него! Скорее! Я полезу за тобой.
Времени уже не оставалось. Пулу едва успел увернуться, когда один медвежатник, проломившись через хрупкий кустарник, прыгнул на бревно. Собака притихла от сильного удара зарычавшего на нее преследуемого. Тристан крепко сжал толстую ветку, собираясь использовать ее вместо дубинки. Пес прыгнул ему на горло, но юноша вовремя стукнул его веткой.
Клыками собака коснулась перчатки, один клык сломался о мерзлое дерево, но ветки из пасти медвежатник не выпускал. Он мотал головой из стороны в сторону, словно хотел вырвать палку из рук противника. На перчатке Тристана появилось темное пятно. Он вскрикнул, удивившись, что не почувствовал боли. Огромные лапы легли ему на плечи, сорвав когтями простыню. Тристан видел перед собой сверкающие клыки, готовые впиться ему в горло, если бы не мешал раздвоенный конец ветки. Юноша чувствовал дыхание собаки и, еще крепче ухватившись за свое оружие, стал резко дергать его налево и направо. Зверь разжал зубы и покатился по снегу, но ему на смену пришли две другие собаки, с рычанием набросившиеся на свою жертву. Одна получила толстым концом в грудь и, скуля, отскочила, второй досталось по морде другим концом. Первая собака снова прыгнула на Тристана, брызжа кровавой слюной.
