Русские истории | страница 27
В панцирной сетке – лапою не достать —
рядом две клетки, под коготками сталь.
По алгоритму, с толком, не для утех
этих шибали током, кормили тех —
до одуренья, всласть… От чужой беды
каждая пятая в пасть не брала еды…
Автор эксперимента реально крут —
был до сего момента лишь первый круг.
Хоть и кормил обедами от щедрот,
а сердобольным не дал продолжить род.
Месяцы пробежали, что дни прошли —
прежних изъяли, новые наросли.
Заново не при детях и без помех
током пытали этих, питали – тех,
пристально и проворно вели подсчёт,
скольким сегодня горло кусок печёт.
Но без итога всяк понимал на глаз:
меньше намного, чем в предыдущий раз…
Пять поколений переменились – вжик!
Пять преступлений на душу взял мужик,
и на шестом обеде по простоте
корчились эти – истово жрали те
красное мясо и золотую рожь:
высшая раса – жалости ни на грош.
Можно ударно, коль поперёк и вдоль.
Здравствуйте, Дарвин! Сдохни опять, Адольф!
Тени забились тьмою в глуби земли,
прежние скрылись – новые наросли.
А от эксперимента и палача —
только легенда, байка военврача…
Эти, терпите – и отъедайтесь, те!
Я не любитель разных моралите,
да напоследок стоит хоть парой фраз —
вышел ли прок и с тою из высших рас?
Вроде ясна дорога, судьба пряма…
Сгрызли друг друга, выжили из ума.
«Дымом жизнь уходит от земли…»
Дымом жизнь уходит от земли,
да слезой вернуться норовит.
Раны вековые заросли,
да поверх, а донное болит.
Холодеет в ящике стола
дедова нагрудная латунь,
но покуда память не свела
воедино с прочими июнь.
Если мимолётные года
смогут раны те зарубежить —
сыщется у времени всегда,
чем людское сердце освежить.
Материк
«Правят конторские. Черновиков навалом…»
Правят конторские. Черновиков навалом:
пишем на гербовой – правда, на оборотках.
Медленно движется по костяным каналам
время коротких денег и дел коротких.
Ведает Бог, каким завариться кашам
в юных, нетвёрдых ещё черепных коробках.
Разве мы раньше знали, что будет нашим
время коротких писем, друзей коротких?
Сказано было: живи и не жди иное.
Но разве кто уверен чужою правдой?
Словно Луна, поворачивается спиною
мамина поговорка: хоть стой, хоть падай…
Вот и стою пока, укрепляем то ли
страхом посмертным,
то ли семейным долгом.
Да вот ещё – не смейтесь – родное поле:
слово короткое, а на дыханье долгом.
«Плотина, полотина, платина…»
Язык до Киева доведёт…
Пока без объяснения
Плотина, полотина, платина:
основа единая – плоть.
Такая накопится патина
на слове, что не прополоть
и не догадаться в обычае
козе, и ежу, и коню,
какое – из иноязычия,
