Одно время пытался приобщиться к этому бизнесу и Илья. Закупив несколько ящиков водки во время очередного «завоза», он вместе со мной по вечерам выходил «на охоту». Мы прогуливались по вечерним улицам Ангарска и, завидев очередного помирающего от жажды, подходили к нему, и продавали бутылку, а то и две. Почему мы ходили вместе, я до сих пор не пойму, но, думаю, Илья просто боялся идти один.
Летом схема была еще более проста: он садился на велосипед и объезжал ближайшие кварталы. Водка уходила моментально. Точно так же улетали и деньги. Теперь, в ларьке, когда Илья стал практически властелином умов на несколько кварталов вокруг, он чувствовал себя в своей тарелке, он был царь и бог. Впрочем, все на свете имеет свою цену, и ему в этом предстояло еще убедиться.
Как оказалось, электричество в ларек было проведено от уличного освещения, поэтому обогреватель начинал работать и свет появлялся только ночью, когда фонари загорались. Стоял сентябрь, днем в ларьке было холодно и темно. Как работали дневные продавцы, можно было лишь гадать, потому что света, проникающего через маленькое оконце, было явно недостаточно.
– Водка есть? – хрипло спросил кто-то в окошко, как только Илья поставил бутылки на витрину.
– Есть, привезли, – ответил Илья.
– Мужики! – заревели снаружи, и я вздрогнула от этого крика. – Мужики, греби сюда! Тут водку дают!
Возле ларька образовалась очередь. Хватали сигареты и водку. Улучив момент, Илья достал из сумки несколько блоков сигарет, распечатал.
– Про эти Беня не узнает, эти наши будут, – сказал он, счастливо улыбаясь.
Водка таяла, как снег под ярким весенним солнышком. К воплям и крикам пьяных я быстро привыкла. Пересчитывать деньги и высчитывать сдачу мне было не впервой. Ночью, когда поток покупателей иссяк, мы по очереди отдыхали на лежанке. Илья умудрился даже поспать, а я просто пару часов полежала, прислушиваясь к звукам ночной улицы. К утру свет отключили, и основательно замерзнув, часов в семь мы подсчитали выручку, товар и стали ждать Бенедиктова. Наш барыш превзошел все мои ожидания – восемьдесят тысяч рублей. Даже при условии, что мы должны были отдать сорок тысяч Бенедиктову, оставалось по двадцать штук на нос. И это за ночь!
За месяц до этого я работала почтальоном. Мне обещали платить пятнадцать тысяч рублей, и это были деньги! Проработала я чуть больше трех недель, потом начались дожди, и я заболела. После этого на работу уже не вышла. Мне заплатили три тысячи. Три. А тут – двадцать! В этот момент мне показалось, что жить можно даже в Ангарске. По дороге домой мы зашли в магазин и в первый раз за долгое время я купила колбасы, сыру и банку свиного паштета!
