– Открывай! Я сказал, открывай!
Он был сильно пьян, а дома никого, кроме нас, не было. Я открыла дверь, зная, что он явился не по мою душу, а, скорее всего, за вещичками. Так оно и оказалось. По-видимому, внизу его ждала машина. Черт с ним, думала я, глядя, как он, матерясь и пиная все, что попадалось на пути, собирал магнитофоны и магнитофончики. Когда он вытащил в прихожую последнюю сумку, пришел отец. Он удивленно посмотрел на Илью. Он был уверен, что у нас все стало налаживаться.
– Ты куда это, Илья? – простодушно спросил он.
– Уезжаю! Развожусь с вашей дочерью! Вот так! – Илья двинулся было к двери, но потом задержался. – Я ни в чем не виноват, так и знайте, просто сегодня Лиана уехала из ларька с мужиком. Выводы сделайте сами.
Это был удар под дых. Мой бедный отец остался столбом стоять на пороге своей комнаты, а Илья гордо прошествовал мимо него, стараясь не дышать в его сторону и не качаться.
– Куда? – крикнула я. – А ключи от квартиры?
Илья грохнул связкой ключей о холодильник, стоявший в прихожей, перешагнул через порог и захлопнул дверь. Эхо этого заключительного аккорда все еще гуляло по подъезду, когда взгляд отца обратился ко мне, и в нем было столько укоризны, что я предпочла ретироваться обратно в комнату. Там было непривычно пусто.
Только теперь я поняла, что каждый раз во время ссоры Илья потихоньку, словно крыса, перетаскивал к себе все свои вещички. Да и не свои тоже. Все, что осталось мне в награду за супружескую верность – это колченогая софа с провалившимися подушками, магнитофон «Вега» с автореверсом и ярко-синий плакат на стене с Арнольдом Шварценнеггером.
Арнольд стоял на фоне неба, скрестив на груди загорелые, могучие руки, и взгляд его из-под прищуренных век словно подбадривал, говоря: ничего-ничего, жить можно. Я коротко вздохнула. И в самом деле, переживем! Я вздохнула еще раз и заплакала.
Уснуть я уже не могла. Подумав, я поехала в ларек, к Валерии, сидеть одной было невмоготу. В коридоре меня попытался перехватить отец, чтобы потребовать отчет о моем поведении, но я предпочла отмолчаться.
– Ну рассказывай, гулена, – встретила меня Валерия. – А то я сперва даже не сообразила, что Илья может наплести что угодно.
Я рассказала все, мне скрывать было нечего.
– А Илья тут наплел, что тебя полночи не было, а он тут так ревновал, так ревновал… Козёл!
Я впервые слышала из уст Валерии грубое слово.
– Ты-то как? – она внимательно посмотрела на меня.
– Нормально…
