Испачканной в мокрой земле карты уже не было видно, очевидно, девица засунула ее в карман. Первый кусок хлеба почти целиком исчез у нее во рту. Лишь на третий она смогла положить масло, но и это она сделала торопливо, бросила кусочек на хлеб и переломила его, накрыла второй половинкой, сложила куски вместе, чтобы масло между ними размазалось, и проглотила. У калитки каркал ворон, залаяли собаки, но девушка так сосредоточилась на хлебе, что звуки не заставили ее вздрагивать, как раньше. Алиде заметила, что галоши у нее блестят, как хорошо начищенные сапоги. От мокрой травы к ногам поднималась сырость.
— Что же теперь? Этот твой муж… Он тебя разыскивает? — спросила Алиде, следя за тем, как девушка ест. Голод был неподдельным. Но этот страх? Боялась ли она только своего мужа?
— Да, разыскивает. Мой муж.
— Не позвонить ли твоей матери, чтобы она приехала за тобой? Или хотя бы знала, где ты находишься?
Девушка покачала головой еще решительней, чем прежде.
— Или кому-то, кто не сообщит твоему мужу о том, где ты?
Снова мотание головой. Грязные волосы слетели с лица. Девушка вернула их обратно и теперь казалась менее безумной, несмотря на постоянное вздрагивание. В ее глазах отсутствовали сумасшедшие искринки, хотя она смотрела исподлобья и в сторону.
— Я не могу тебя никуда отвезти. Здесь нет бензина, даже если бы была машина.
Автобус отходит из деревни раз в день, да и то не наверняка.
Девушка заверила, что скоро уйдет.
— Куда же ты пойдешь? К мужу?
— Нет.
— Куда же в таком случае?
Девушка пинала тапочкой каменный бордюр клумбы перед скамьей, опустив подбородок на грудь.
— Зара, — вдруг сказала она.
Алиде удивилась. Ничего себе, ведь это она представилась.
— Алиде.
Девушка сразу перестала пинать бордюр. Руки ее, которыми после еды она вновь ухватилась за край скамьи, теперь расслабились. Голова поднялась немного выше.
— Приятно познакомиться.
1992, Западная Виру
ЗАРА ПОДБИРАЕТ ПОДХОДЯЩИЙ РАССКАЗ
Алиде. Сама Алиде Тру. Руки Зары отпустили край скамьи. Значит, Алиде жива и стоит перед ней собственной персоной. Она живет в этом доме. Ситуация казалась такой же чужой, как и язык во рту Зары. Она смутно помнила, как ей посчастливилось найти правильный путь, помнила и серебристые вербы, но не помнила, насколько осознанно нашла нужный дом, стояла ли ночью перед входной дверью, не зная, как поступить. Рассуждала ли о том, что лучше подождать до утра, чтобы ночная гостья не напугала никого в доме, пробовала ли заночевать в сарае или на конюшне, заглядывала ли в окно кухни, не решаясь постучать в дверь, думала ли вообще о том, чтобы постучать в дверь, и что вообще думала. Когда Зара хотела что-то припомнить, у нее начиналась головная боль, и она пыталась сосредоточиться на происходящем сейчас. У нее не имелось готового плана, как действовать при достижении цели, а тем более на тот случай, если она встретит во дворе разыскиваемого дома саму Алиде. Она не успела продумать, как в такой ситуации поступить.
