Хису гонялась за низко летающими военными самолетами, она никак не могла к ним привыкнуть, все пыталась поймать, кидаясь на них по нескольку раз в день с бешеным лаем. Хису пропала за изгородью, и Алиде с усилием прислонила лестницу к стене дома. На чердак она не поднималась долгие годы. Там подобного мусора хватало, в пыльных углах полно непристойных текстов и удушающих миазмов. Запах чердака. Навстречу вьются сети паутины, чувствуется привкус странной тоски. Алиде перевязала платок и пошла вперед. Она оставила дверь открытой и дала глазам привыкнуть к сумраку, пробираясь через груды вещей. С чего начать? Задняя часть чердака была набита всякой всячиной: прялки, челноки, сапожные колодки, старые корзины для картофеля, ткацкий станок, велосипеды, игрушки, лыжи, лыжные палки, оконные рамы и швейная машина «Зингер», которую Мартин уволок на чердак, хотя Алиде просила оставить ее в доме, так как она хорошо работала.
Сельские женщины не расставались со своими «Зингерами» и, если подыскивали новые модели, то предпочтительно машину с педалью — на всякий пожарный случай, если не будет электричества, иначе что делать? Мартин никогда не сердился на жену без причины и не возражал жене в хозяйственных делах, но «Зингер» унес и на его место поставил электромашину, русскую «Чайку». Тогда она не обратила внимания на это, решив, что Мартин презирает старые вещи времен Виру и хочет, чтобы их семья показала пример, выразив доверие русским машинам. Однако «Зингер» оказался единственным из предметов прошлого, от которых Мартин хотел избавиться. Почему именно «Зингер»? Почему лишь «Зингер»?
Возьми меня, у меня нетронутые губы.
возьми меня, у меня девственность и честь,
возьми меня, у меня машина «Зингер»,
возьми меня, у меня и стол для пинг-понга есть.
Кто распевал подобные песни? Здесь у нас, во всяком случае, никто. Где же она слышала эту песню? Это было в столице, когда она поехала к своей кузине. Зачем она ездила туда? К зубному врачу? Одна из возможных причин. Кузина повела ее смотреть город, им навстречу шла компания студентов, которые пели: «Возьми меня, у меня машина „Зингер“». Все слегка посмеивались. У них все еще было впереди, будущее представало в самом радужном свете. На девушках были мини-юбки и высокие блестящие сапоги. На волосах или на шее развевались шифоновые косынки. Кузина по-доброму ахала по поводу длины юбок, тем не менее ее волосы тоже покрывала шифоновая косынка, как видно, вошедшая в моду. Молодые лица светились надеждой. Но ее, Алиде, будущее было уже позади. Песнь осталась в ушах на многие дни, нет, даже недели. Она смешивалась со звуком текущего в подойник молока, со стуком калош с глиной на подошвах, когда она шла по колхозному полю и видела результаты пылких забот Мартина о процветании колхоза. Мысль об этом будущем проходила по сердцу Алиде, как тяжелый груз со стальными стахановскими мышцами, неизбежно, неотвратимо.
