А потом он уводил ее к морю. Они приходили на пустынный, дикий пляж, и там, на жестких, обжигающих каменных глыбах, продолжалось то же самое. С той лишь разницей, что тела их становились мокрыми не от пота, а от соленой воды, которая сочувствующе пыталась охладить их пыл, вывести из затяжной горячки, но, к сожалению, сама была слишком горяча, слишком взбудоражена солнцем и практически лишена своей обычной отрезвляющей прохлады...
А потом он уехал и там, в Москве, уже почти не вспоминал об этом лете, чувствуя лишь смутную, безотчетную тоску о нем. Это было его первое предательство. Правда, тогда он эгоистически думал, что предает лишь себя...
А потом было еще много красивых и страстных женщин, которые дарили ему восхитительные ощущения... Как теперь выясняется, не столь восхитительные, как те, в зачарованном доме тети Клавы. Наверное, потому, что все они чем-то завершились: красиво или не очень, но все же завершились...
Полночи он промучился в жуткой виртуальной реальности, когда от жары начинаешь дрожать, а от холода горит лицо, пока под утро снова не начался ливень. Тогда он вышел на балкон, не опасаясь, что кто-то увидит его в этом состоянии. Лишь полюбовавшись некоторое время на то, как ветер гнет из стороны в сторону кроны деревьев с такой гневной силой, будто хочет совсем оторвать их от стволов, вымокнув до нитки и как следует окоченев, он немного успокоился и только тогда заснул.
Проснулся он, разумеется, снова за полдень.
Теперь он был уже уверен, что в доме снова никого нет. Никого и не было.
Он не спеша проделал все то же самое, что и вчера, но без вчерашнего клокотания чувств — он ощущал себя лунатиком. Да и загадка этого дома перестала быть для него загадкой. Он избавился от неосознанной необходимости подолгу разглядывать изгибы неровных стен и с трепетом поглаживать самые обычные предметы. Он, наконец, разобрался, в чем тут дело, — дом был просто пропитан любовью. Ее запах никогда здесь не иссякал и не мог иссякнуть, потому как любовь-то эта была вечная. Неосуществимая. Неудовлетворенная. Невозможная. Самая что ни на есть вечная любовь. И пополнялось это море постоянно и неизменно все новыми, свежими волнами — иногда цунами, иногда мелкой рябью...
А источниками были они. Они сами — все вместе и каждый в отдельности.
«Вот так-то... — думал Иван, допивая вторую чашку совершенно безвкусного кофе. — Вот так-то. Я разгадал твою загадку, дом. Я раскусил, я разоблачил тебя... Ну и что мне теперь со всем этим делать?»
