Иван стоял посреди площади и вертел головой, не зная, в какую сторону пойти, чтобы вернее их встретить. В результате он побрел ко дворцу — обнадежила простая мысль, которая не сразу пришла в голову из-за своей очевидности.
«Варька же, наверное, на работе!»
Ему казалось, что он идет не торопясь, просто гуляет. До тех пор, пока не заметил пару удивленных взглядов, которыми провожали его редкие прохожие, — он несся мимо них так быстро, что, кажется, обдавал ветром. Слишком быстро — так быстро в этом городе никто не ходил. Но ему было наплевать. Вот оно, окно, за которым он ее увидит.
Он наклонился, непроизвольно улыбаясь, чем удивил Евгения Евгеньевича, одиноко скребущего острой палочкой какой-то старинный предмет, лежащий перед ним на столе. Тот тоже рассеянно улыбнулся и, наверное, хотел помахать длиннопалой рукой, но не успел — Иван отскочил от окна как укушенный, сразу поняв, что ее там нет и не было.
Обратно он откровенно бежал, страшно боясь куда-то опоздать, уже не обращая внимания, кого он давит по дороге...
Добравшись до дома, он еще на улице сразу понял, что там все еще никого нет. Он определил это по тем неуловимым приметам, которые очевидны лишь обостренному восприятию, как раз такому, как у него в тот момент.
Как только Иван осознал, что спешил зря, ему невыносимо захотелось упасть — он долго бежал в гору, а его сегодняшнее состояние совсем не подходило для бега. Теперь в ушах громко стучала кровь, а в коленках чувствовалась противная дрожащая слабость. И он тяжело опустился прямо на каменные ступени у ворот соседнего дома. Как раз того дома, где жил Боря Сделай Движение.
Какое-то время он просидел там, не двигаясь, слушая, как постепенно замедляется шум в ушах, и неподвижно глядя на балкон — просто почему-то не мог оторвать от него взгляда. Тем временем в душу ему вползало подозрение, противное, как тот сероватой моллюск, который с тупым упорством пытался обогнуть его ботинок...
Очнулся он от приближающегося звука медленных, шаркающих шагов. Перед ним стоял Боря. Хотя солнца и не было, Боря был в мятой белой панамке.
«Старенький пионер», — ласково подумал Иван.
Боря держал тяжелую болоньевую авоську. Оттуда вкусно пахло хлебом.
— Что, хреново? — безошибочно определил он состояние Ивана.
— Ага, — не стал спорить тот.
Какой уже раз он приятно поразился «старой гвардии» — Боря молча, аккуратно обошел Ивана, занес сумку в дом, но через две минуты уже покряхтывал, усаживаясь рядом. В каждой руке у него было по бутылке холодного пива. Одну он протянул Ивану. Сделал движение.
