И вот сегодня море пахло юностью. Ведь, вдохнув влажный, тяжелый аромат водорослей и бриза, он ощутил тревогу...
Он огляделся. Вдалеке возвышалась неаккуратная горка сваленных в кучу деревянных лежаков, вероятно поломанных. У самой кромки прибоя темнел коричневой влажностью длинный сосновый ствол, то ли выброшенный на берег волнами, то ли, скорее всего, притащенный сюда кем-то: уж очень удачно он лежал, будто специально предназначенный для того, чтобы присесть здесь на минутку и надолго задуматься, любуясь пейзажем.
Мишка уже направлялся туда. Они медленно брели за ним.
Подтвердив их опасения, бревно оказалось влажным, но на нем вполне можно было сидеть, устроившись между торчащими ветками. Так они и сделали — уселись, как кому было удобнее: Иван с Мишкой по бокам, Варвара — посередине, и стали смотреть на море.
Шум прибоя гипнотизировал, успокаивал, как и вид равномерно накатывающих, разбивающихся прямо у ног и медленно уползающих обратно холодных волн. Ивану было странно хорошо. Он никогда не думал, что ему может быть хорошо от чувства смиренной обреченности — а именно это чувство он испытывал тогда, когда они сидели втроем на мокром бревне, объединенные морем и молчанием...
Но, несмотря на умиротворяющую близость древней стихии, все трое были внутренне напряжены. Это было видно по тому, как неподвижно сидит Мишка, не пошевеливший даже пальцем, чтобы убрать назад волосы, которые ветер вдруг резко бросил ему на глаза — с некоторых пор он больше не носил хвостик. По тому, как Варвара упорно не хочет поменять положение, хотя по напряженности ее позы Иван понимал, что сидеть ей неудобно.
Он подумал, что хорошо бы начать сейчас непринужденный разговор о чем-нибудь отвлеченном и приятном...
— Можно будет позвонить тебе в Москве? — небрежно спросил он у Варвары.
— Зачем? — так же небрежно осведомилась она.
— Встретимся, поболтаем... Приглашу тебя в кино, в театр...
— Лучше в ресторан — ты же знаешь, с театром у меня проблемы.
— Отлично, пойдем в ресторан. В самый лучший. Будем пить вино и танцевать румбу.
Она поглядела на него, механически улыбаясь. Он видел темные круги у нее под глазами.
— И в театр тоже пойдем — на самый лучший спектакль. И в кино — я подарю тебе три маленькие розочки и большую упаковку попкорна.
— Это уже похоже на ухаживание...
— Дашь телефон?
— Если обещаешь не напиваться, как в прошлый раз, — я не собираюсь одна грузить тебя в машину.
— Обещаю.
Усмехаясь, он обернулся. Как они не заметили, что Мишка встал и отошел от них уже метров на сто?
