— Сорос его отец?
— Да, — не стал лгать Андре. — Пей, нам всем сегодня понадобятся силы, а тебе особенно.
— Почему?
— Потому что это была ловушка, с самого начала, и мы в нее попались.
— О чем вы говорите?
— Дэйтона пытались убить.
— Кто мог пойти на такое безумство?
— Мы. По крайней мере, так все представит леди Элиран. Она, конечно, рассчитывала на несколько другой исход, но получила свой ответ.
— Какой ответ? Я ничего не понимаю. Вы намекаете на то, что она пыталась убить собственного сына?
— Она хотела найти мага и почти его нашла. Если бы вы воспользовались магией, все было бы кончено еще раньше, чем началось. Мы бы проиграли, так и не начав битву.
— Это безумие. Она не настолько жестока.
— Вот видите, даже вы не верите в ее виновность, и никто никогда не поверит, но как легко будет обвинить ведущего охраны ненавистных полукровок и одну глупую фрейлину королевы Вестралии. А если бы выяснилось, что эта фрейлина — маг…
— И что теперь? Тюрьма?
— Не думаю, что дойдет до этого. Но поведение Сороса боюсь, сказало ей много больше, чем она рассчитывала узнать. Когда все случилось, он кинулся спасать вас, а не собственного сына, а это может значить только одно…
— Что я важнее.
— Боюсь, что так и леди Элиран не успокоится, пока не докопается до правды. А это значит…
— Мы должны ускорить совет, — проговорил Ричард Колвейн, входя в кабинет. — Как вы?
— Как Дэйтон? — в свою очередь спросила Мэл, боясь услышать страшный ответ.
— Он жив. Пока.
— Уже известно, что это было? — поинтересовался Андре.
— Яд. Нацеленный именно на полукровок. Леди Элиран пыталась действовать быстро, и ее люди арестовали Онора, если бы леди Аскот осталась там, то ее бы ждала та же участь.
— А Феликс?
— Пытается все разрешить, но боюсь, это будет не так просто. И… как же это не вовремя! Мы готовились к нападению на принца Кирана, но чтобы выбрать жертвой собственного сына…
— Если он умрет, она станет мученицей.
— Что вы такое говорите? — воскликнула Мэл. Весь этот разговор, ситуация, намеки, которыми они обменивались, были чудовищными. Она не хотела в это верить, ведь это же мать, какой бы плохой она не была, но леди Элиран — мать. Какая мать способна на такое чудовищное преступление?
Не выдержав напряжения, она расплакалась, постыдно и по детски, но ничего не могла с собой поделать, и даже обжигающее тепло бренди не успокоило истерику, а только больше усилило.
Через час появился Феликс, один, без Сороса. И вновь она сжалась, страшась услышать ужасное известие.
