— Привет, — услышала я шепот, который донес ветер.
— Кто ты?
— Друг.
— Друг, которого я не знаю.
— Так будет лучше.
— Хм, и что ты делаешь в моем сне, друг?
— Я пришел предупредить тебя. Ты ходишь по краю, Эля.
— И что же это за край?
— Даниил Егоров не тот, с кем должна гулять такая девочка, как ты.
— А тебе не кажется, что это не твое дело, друг? — разозлилась я.
Нет, даже во сне мне дают указания. Туда не ходи, этого не делай, того не люби. Так я прямо сразу и послушалась.
— Его семья никогда не одобрит вашу связь, — настаивал голос, — Ты человек.
— А что, если я его люблю?
Голос заткнулся. Я надеялась не ответит, но он заговорил снова, и то, что он сказал, заставило поморщиться.
— Тогда ты будешь страдать. Егоровы не знают, что это такое.
— Какое тебе дело вообще?
— Тебе кажется, что все такие же, как ты. Добрые, отзывчивые, бескорыстные. Но в мире много зла, Эля. Много тех, кто захочет навредить через тебя.
— Кому? Егору? Я ему безразлична.
— Егору? — удивился голос, — Нет. Кому-то другому. Береги себя Эля, пожалуйста, береги.
— Зачем?
— Потому что есть те, кто тебя любит: родители, твоя сестра, друзья и…
— Ты? Я даже не знаю, кто ты.
— Просто береги себя. Хотя бы ради них.
Сон закончился так же внезапно, как и начался. Меня колотило. Не от холода, от чувства, которое породил сон и этот странный разговор. Словно я потеряла что-то, жизненно важное. Часть своей души. Как такое возможно? Что это? Наваждение? Бред воспаленного сознания? Откуда у меня это чувство, почему мне так больно, словно меня предали, словно проткнули ножом и оставили умирать с кровоточащей раной. И почему мне так хочется плакать?
Глава 20 А говорят, понедельник, день тяжелый. Это вы еще вторника не видели
Утро не обещало ничего хорошего. Надо запомнить: нельзя вечером пить и рыдать в три ручья, иначе наутро из зеркала на тебя будет смотреть опухшее чудище с красными глазами щелочками. Жесть. Но мое разбитое состояние еще не повод не идти в школу. К тому же пора бы, наконец, взяться за сестрицу всерьез и выяснить, что за тварь за ней охотится. В роли шпиона решено было использовать Крыса. Осталось только его в известность поставить.
— Крыс, крыс, вставай давай.
— Отстань, я из-за тебя полночи ворочался. Ты чего белугу из себя изображала? Роль репетировала?
— Подглядывал.
Я вообще-то в ванной унынию предавалась.
— Ай, ай, ай. Как не хорошо, — погрозила пальцем.
— Да тебя одну опасно оставлять. Боюсь, ты можешь и в стакане захлебнуться.
