Не мои слова, мамины.
Полгода мама с папой не жили вместе. Казалось, больше и не сойдутся, но любовь-то никуда не делась. Они снова решили попробовать. Сняли маленькую однушку на окраине города, а потом у них я появилась. А через три года мама Женьку родила, папа устроился на высокооплачиваемую работу, купили эту квартиру, машину. Мама даже иногда была не против, чтобы нас Алевтина Георгиевна навещала. И вот что странно. Когда бабушка приходила в дом, то разговаривала, играла, сюсюкала, обнимала и целовала только меня. А Женьке кидала подарок, гладила по голове и обращала восторженные глаза ко мне. Почему так? Ведь, я ей не родная, а любит больше родной.
Странная у меня бабушка, но ее искренняя забота и нежность не могли не породить ростки любви и в моем детском сердце. Поэтому я не любила этих маминых поджатых губ и косого взгляда, обращенного на мою бабушку.
Она не идеальна и вовсе не обязана любить, по сути, чужого ей человека, а за то, что любит сироту, как родную, за это можно простить и не такое. Бабушка сейчас в Карелии на каких-то раскопках. Папа хотел рассказать ей обо мне, но мама не разрешила. Понимаю. Бабуля от избытка чувств окончательно бы запилила маму, за то, что та не уберегла.
Но вернемся к маске. Что-то в ней было такое. Странное, в общем. А вот насколько странное, я предположить не могла.
Сестра пришла вечером. Усталая и безразличная ко всему. Бросила маме:
— Привет.
И закрылась в своей комнате.
Я постучалась к ней.
— Жень, к тебе можно?
Она не откликнулась.
— Нам нужно поговорить. Это важно.
В комнате заскрипела кровать, через секунду щелкнул замок, и я вошла. Комната сестры разительно отличалась от моей. Мне, как художнику, нужен был свет. Поэтому родители отвели самую солнечную комнату, покрасили стены в светло-бежевый оттенок, купили нежно-розовые занавески, чтобы ничто не могло поглотить свет. В ее же комнате было слишком мрачно. На стенах темные готические плакаты, много красного, черного, синего. Прямо как цвет ее ауры, который, кажется, еще больше потемнел с момента нашей последней встречи. Точнее единственной встречи в реанимации почти месяц назад.
— Чего ты хотела?
— Спросить, как дела?
— Тебя интересуют мои дела? — хмыкнула она. Не зло, но враждебно, словно я змея, готовая вот-вот напасть. И когда мы успели стать такими?
— А почему нет? Ты моя сестра. Я тебя люблю. Да, мы не дружим, у нас разные интересы, желания, мечты, но я люблю тебя.
