– Много собрали?
– Четыре тысячи.
Согласно нашим данным, он собрал около пяти, но я не стал уточнять: в мою задачу не входило спорить о величине вклада.
– Мать оказывала вам материальную помощь?
– Нет.
– А тесть?
Не понимая причин моей настойчивости, он забеспокоился:
– Я же говорю, что нам приходилось туго, денег не хватало. Иногда он давал для внучки.
Мой троянский конь подавал признаки нетерпения.
– Выходит, ваш семейный бюджет не отличался большим размахом? – Это был последний, уточняющий вопрос перед нанесением первого удара.
– Да, иной раз приходилось экономить. Жена, вы знаете, не работает. Я один тянул воз...
– Объясните тогда, как вам удалось выделить деньги на похороны Нины Ивановны Щетинниковой, вашей соседки?
Удар прямо попал в цель. Он растерялся и опрометчиво ляпнул первое, что пришло на ум:
– Похороны обошлись недорого...
Это была ошибка.
– У нас есть справка, что они стоили вам сто тридцать семь рублей пятьдесят копеек.
Он допустил еще одну ошибку:
– Кажется, я снял деньги с книжки.
– Пусть вам это не кажется. В лицевом счете значится, что за последний год вы только вкладывали деньги и не сняли со счета ни одной копейки. – Я не обольщался насчет результатов допроса, но продолжал двигать свою лошадку. – В каких отношениях вы состояли с Щетинниковой?
– Ни в каких! – выпалил он чересчур поспешно.
– Она ваша родственница?
– Нет.
– И вы ничем ей не были обязаны?
– Абсолютно!
У меня возникло четкое ощущение, что мы подошли к чему-то важному, к чему-то, что имело непосредственное отношение к убийству, но, к сожалению, дальше ощущений дело не пошло.
– Я не был ей обязан абсолютно ничем, – повторил Красильников.
– Тогда тем более непонятно, по какой причине вы при столь скудном семейном бюджете пошли на такую трату.
– Она была одинока...
– Но заботы о похоронах в таких случаях берет на себя государство... И еще. Зачем вы выкрутили лампу в прихожей? Только не говорите, что у вас от света болели глаза, – я не поверю.
Красильников сник, словно он был надувной куклой, из которой выпустили воздух, даже лицо покрылось складками, – раньше я их не замечал.
– Вам плохо? – спросил я.
– Да, нездоровится, гражданин следователь, – невнятно проговорил он. – Позвольте вернуться в камеру?
Я нажал на кнопку, вмонтированную в крышку стола. В дверях тотчас появился дежурный.
– Заключенному плохо. Вызовите, пожалуйста, врача.
Красильников поднял голову.
– Подождите, – попросил он. – Не надо врача. Кажется, мне лучше.
