Конфуцианство как образец межсословной религии.
Конфуцианство, собственно, может считаться не столько религией, сколько этико-философским учением.
Тем не менее, хотя и с некоторыми оговорками, Вебер относит конфуцианство к религии, отмечая при этом его предельную рационалистичность и отсутствие явно выраженного интереса к загробному миру.
Важнейшими благами, с точки зрения конфуцианской этики, являются долголетие, богатство, здоровье тела и спокойствие духа, любовь к целомудрию и спокойная кончина, завершающая жизнь. Мотивы загробной жизни, искупления и спасения вообще не были характерны для конфуцианства, а в роли Мессии мог выступать разве что император, надежда на которого, впрочем, никогда не принимала характера утопии.
Государственный культ подчеркнуто прост и лишен какого-либо иррационального начала, вносящего дух беспокойства и беспорядка в строго рациональную этику.
Строй, порядок и гармония — вот основные принципы этики конфуцианства, применимые как к государственному состоянию, так и к состоянию души человека. Как отмечал Вебер, разум конфуцианства являлся рационализмом порядка, и этому были подчинены задачи воспитания и образования. Единственной спецификой конфуцианской этики, по его мнению, являлось то, что она не была враждебна магии, хотя этические добродетели признавались важнее чар и заклинаний.
Таким образом, в конфуцианстве соединялись два начала: этически-рациональное и рационально-магическое. Однако, в отличие от европейского рационализма, китайский был объединен с магией и традиционализмом, из-за чего на Востоке так и не сложилась та форма науки, которая появилась в Европе. Как следствие, не появились и аналогичные с западными моделями рациональные типы хозяйствования и управления.
Рассмотрев индивидуальный облик главных мировых религиозно-этических систем, ученый попытался классифицировать их, исходя из разницы в отношении к миру. Так, согласно Веберу, для конфуцианства характерно принятие мира, для буддизма, напротив, — отрицание. Некоторые религии (христианство, ислам, зороастризм) принимают окружающую действительность на условиях ее улучшения и исправления.
Отношение той или иной религии к миру определяет и отношение к политике и насилию. Так, религия, отвергающая мир, как правило, аполитична. Классическим примером в этом отношении является буддизм, хотя идеи ненасилия характерны и для христианства. В любом случае, признает Вебер, интересы любой религиозной организации рано или поздно вторгаются в сферу реальной политики, что заставляет их «договариваться» и искать компромиссы с властями.
