Джек остановился и окинул взглядом окна здания, в котором было около шести этажей. Желтый свет мерцал между планками жалюзи, закрывавших окна большого углового кабинета, располагавшегося на последнем этаже. Джек вошел в холл.
Он сразу же узнал консьержа. Удивленный тем, что тот все еще дежурит, Джек кивнул темнокожему стражу и подошел к нему.
— Buenas noches[3], Домингес, — поздоровался он.
— Hola[4], senor Джек. Чем могу служить? — спросил консьерж и кивнул в сторону ведерка, которое держал в руке Джек.
Джек посмотрел вниз, изображая на лице удивление.
— Ах, это, — ответил он и, подняв взгляд на Домингеса, добавил: — Спасибо, пока ничем. Но в ближайшие дни мне должно прийти письмо, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы сразу же сообщили мне о нем.
— Разумеется. — Он закивал головой и улыбнулся Джеку, сверкнув золотой коронкой зуба.
Джек кивнул ему в ответ и собирался было направиться к лифту, как вдруг понял, что Дом или кто-нибудь другой, кому вздумается проследить глазами за вспыхивающими над дверями лифта цифрами, сразу догадается, кому он собирается нанести визит.
Все это было до странности нелепо. Никогда раньше ему не приходилось испытывать потребности защитить репутацию женщины, с которой он встречался. Да и, пожалуй, в этом никогда не возникало необходимости. Все эти женщины были достаточно умны и опытны, чтобы уметь отвечать за свои решения и поступки. И от этого желание оградить Эйприл от пересудов привело Джека в настоящее замешательство. Улыбнувшись Дому, он сделал несколько нерешительных шагов в сторону лифта.
Однако, если разобраться, Эйприл, которая сумела добиться в жизни гораздо большего, чем любая из его знакомых женщин, наверняка твердо знала, чего она хочет. Джек подошел к блестящим металлическим дверям лифта, и его палец повис над кнопкой со стрелкой. «Но почему же все-таки, — мысленно спросил он себя, — его интуиция сдерживала его порывы, заставляла действовать не спеша, осмотрительно, боясь хоть чем-то обидеть и скомпрометировать ее, особенно после их сегодняшнего разговора?»
«Да потому, — ответил он сам себе, — что под маской внешней уверенности компетентной во всех вопросах владелицы курорта, какой она представлялась окружающим, скрывалось хрупкое ранимое существо». И, как ему показалось, она почти никому не позволяла заглядывать под эту маску. Но он сумел проникнуть туда и увидеть внутреннюю борьбу ее души, хотя пока ему не было понятно, с кем или чем она боролась.
