Фуке был бы святым-чего, конечно, и в помине не было-если бы пренебрег этой малопочтенной торговлей, но относился он к ней как к делу
48
общепринятому и практиковавшемуся всеми министрами до него, начиная с самого Мазарини. Главный его грех был, однако, в том, что занимался он этим слишком открыто, пренебрегая общепринятыми мерами предосторожности. В самих же способах обогащения Фуке не только ничем не уступал своему господину, кардиналу Мазарини, но умел находить для этого новые возможности. К примеру, он спекулировал на бесчисленных государственных займах, цена которых вследствие опустошения казны приближалась к нулю. Перепродавая их через подставных лиц, он обогащался, хотя и скандальным, но законным способом. Для этого на облигациях нужна была лишь его подпись как суперинтенданта, что гарантировало их незамедлительную оплату звонкой и полновесной монетой (конечно, он брал за это хорошие деньги).
Кроме того, чтобы покрыть расходы постоянно нуждавшегося государства, Фуке часто одалживал королю крупные суммы, которые щедро вынимал из собственного кармана. Из этих ссуд, хотя у Людовика XIV не было ни желания, ни средств возвращать их, Фуке извлекал двойную выгоду. Во-первых, они делали еще более неопределенной границу между его личными деньгами и государственными финансами, а во-вторых, как ему казалось, упрочивали его положение доверенного лица при монархе.
*Фуке строит свою империю
Деньги, реками стекавшиеся в его кассы, суперинтендант тратил с невероятной расточительностью. Фуке безумно любил роскошь, почести и блеск. Пользуясь человеческой жадностью, он скупил одну за другой должности: великого раздатчика королевской милостыни, советника Ратуши, секретаря чрезвычайных комиссий Государственного Совета и самую завидную из всех-канцлера королевских орденов. По наущению Мазарини и за скромную сумму в миллион триста тысяч ливров он стал владельцем Бель-И ля, где возвел портовые укрепления. Намереваясь в будущем развивать торговлю с Индиями, Фуке построил великолепный флот, которому, однако, так и не довелось выйти в море.
Во всем нужна мера
Роскошь праздника в Во особенно блистала во время обеда, который был сотворен непревзойденным Вателем и подавался на сервизе, насчитывающем не менее тридцати шести дюжин золотых тарелок и пятисот дюжин серебряных. Король обратил внимание на одну сахарницу: «Какая великолепная позолота!» - воскликнул он. На этот комплимент суперинтендант с гордостью возразил: »Это не позолота, государь. Это чистое золото».
