— Уходи!
Хотел заорать, но в последний момент сдержался и ушел в комнату. Проснулся часа через два и услышал, как Лена бормочет что-то.
«Вот упрямая! Не спит до сих пор. Всю ночь собралась со своим зверьем разговаривать?» — мужчина не поленился встать и выйти в кухню. Но в этот раз девушка не отреагировала на его появление, а продолжала что-то говорить глухим шепотом.
— Ты что, молишься? Уймись уже, никто твоих собак не трогает! Слышишь?
Но ответа не дождался. Включил свет, потянул Лену за плечо, поворачивая к себе лицом, и только тут сообразил, что она не разговаривает, а бредит. Лоб и руки были горячими. Измерил температуру и испугался — на градуснике, вынутом из подмышки девушки, разглядел тридцать девять и девять…
Сам шептал и приговаривал, как в бреду, пока переносил больную, раздевал и укладывал на кровать. Вывалил на стол аптечку и рылся в ней, не понимая, какое лекарство нужно искать. И лишь когда больно ударился коленом о ножку стола, пришел в себя.
Он с трудом влил в Лену несколько ложек воды с шипучим аспирином и часа два обтирал руки, ноги и лицо девушки мокрым полотенцем. Не заметил, как задремал, прикорнувши рядом с Ленкой, а когда очнулся, то обнаружил, что его пациентку трясет от холода. Пришлось надевать ей носки и укрывать одеялами. Грел ледяные руки девушки в своих. Так и провел ночь, борясь то с жаром, то с лихорадкой, а потом заснул, обнимая Лену, когда ей в очередной раз стало холодно.
Разбудила обоих Белка, которая дольше уже терпеть не могла. Закрыв за ней дверь, мужчина вернулся и увидел, что болезная пытается сползти с кровати.
— Ты куда? Что нужно?
— В туалет…
— Что? Ты даже стоять толком не можешь!
Принес необходимое, подхватил девушку с кровати. От слабости Лена плохо соображала, а потому позволила помочь ей справиться с импровизированным туалетом. Потом морс пила, не ощущая вкуса, и опять погрузилась то ли в сон, то ли в беспамятство. Прошли ещё одни сутки, которые она потом не могла вспомнить. Зато Стеклов помнил все слишком хорошо. За это время ему пришлось не только компрессы менять и наливать горячей водой пластиковую бутылку для грелки. Дошла очередь и до уколов, когда он сообразил, что одним аспирином температуру сбить не получится. Несколько раз переодевал безвольную, безучастную к происходящему девушку. И все время его грызла совесть…
«Нужно было отправить её домой, как только узнал, что она Кромина. А если станет хуже? Да ни один вертолет в такой мороз не прилетит! Я — дурак. Знал ведь, что девчонка с характером, если кричать, будет только назло делать. Нужно было не ругать, а уговаривать её беречься…» — изводил себя Виктор.
