О, к нам подходит колдун из второго отряда, того, который спасли эльф и темный. Блин, и хоть бы один из признаков усталости на его старом лице был! Даже отдышки нет, хотя и в деды мне годится. Ну как это у них получилось?!
— Вот, девонька, держи, — протягивает мне малюсенькую фляжку. — Зелье выносливости. Три капли на флягу, не больше. И по три глотка всего. А то вижу, совсем тебя эти скачки по лесу доконали. Да ещё и во время исцеления. На два часа его хватит.
Я взяла флягу и грустно улыбнулась.
— Благодарю. А то и правда чувствую себя ненужной обузой.
Старик улыбнулся и сказал:
— Ничего, это только сейчас так кажется. А вот когда лагерь будем ставить да амулеты заряжать — сразу понадобишься. Также, как и зелья мои понадобятся во время ночного марша. Всему свое время.
Я улыбнулась. В чем-то он прав. Вот только ставить защиту вокруг лагеря я буду впервые, причем постоянно сверяясь с книгой, а амулеты… Посмотрим, насколько ритуалов меня хватит за раз. Это наш маленький отряд я могла спокойно обеспечить амулетами после каждого боя, а на такую ораву… Так… Надо развести зелье и напоить всех. И самой не забыть выпить, а то знаю я себя.
* * *
— Репей… Я не могу больше… Я устала.
— Можно подумать, я не устал. Дойдем до Верхних ручьев — там и отдохнем. Совсем мало осталось, потерпи.
— И ничего не мало! Туда от города на телеге день езды. По дороге, между прочим. А мы с тобой пешком и через лес. Это медленнее и дольше.
— Глупая, — улыбнувшись, сказал брат. — Дорога идет вдоль леса, делает крюк. И телега обычно едет медленнее пешего, потому как груженая товаром до отказа. А мы быстренько и напрямую. И вообще, помолчи. Хочешь, чтобы нас темные услышали?
Розка ненадолго притихла, а потом снова спросила:
— Репей, а это правда, что темные детей заживо едят?
Репей сплюнул с досады и сказал:
— Ну а я откуда знаю? Помолчи, дай мне послушать лес.
Вообще-то, их учили "слушать город". Но ведь лес — почти тот же город, только со своими особенностями. Вместо обычного шума людской толпы — разноголосый гомон лесных зверей и птиц, листвы, которую тревожит ветер, ручейков. И то, что знающий человек мог прекрасно разобраться по изменившемуся лесному шуму, где именно находятся нежданные гости, не было секретом для жителей приграничья. Ну а то, что сам Репей не относился к таким знатокам и сказал это просто для того, чтобы сестра замолчала на пару минут — к делу не относилось.
Репей прекрасно понимал, что они заблудились. Окрестности города они знали плохо, да и зачем им это? Им ведь не глашатаями быть, а ворами. В трущобах они знали каждый угол, да и в других районах города худо-бедно разбирались. Там бы Репей не оплошал. А тут, где одна кочка похожа на другую, где овраги вдруг возникают на пути и пока его обойдешь, то забудешь, как шел вначале… Или холмы, ничем не лучше оврагов, кстати. Но сказать сестре о том, что он заблудился… Она же до конца жизни ему этого не простит. Будет три дня канючить о том, что во всем виноват Репей и что вся эта идея с самого начала была провальной. Он-то Розку знал как облупленную. Также, как и она его, конечно.
