“К сожалению, нам просто сообщили о забастовке профсоюза механиков”, сказала она без всякого выражения. “Все рейсы Авиакомпаний Прованса в аэропорт и из него были отменены. Мы ужасно сожалеем о причиненном неудобстве”.
Ну, она не выглядела очень уж огорченной. Я продолжала смотреть, быстро моргая, пока до меня не дошел смысл ее слов. “Простите,
что?”
Она подстроила черты своего лица под натянутую, дежурную улыбку. “Все рейсы были отменены из-за забастовки”. Я глянула через ее плечо на экраны отправления и прибытия Авиакомпаний Прованса. Конечно же, ОТМЕНЕН украшало каждую линию.
“Вы говорите мне, что я застреваю здесь? Почему кто-нибудь не сказал мне этого в Чикаго?”
“Мы были бы рады помочь вам разместиться на ночь…”
“Нет, нет, нет, это невозможно. Пожалуйста, проверьте снова”.
“Мэм, как я уже сказала вам, нет никаких рейсов Авиакомпаний Прованса, взлетающих или приземляющихся. Вы можете свериться с другими авиакомпаниями, чтобы увидеть, смогут ли они вас разместить. Ничего иного, я предложить не могу”.
Я застонала, позволив моему лбу упасть на стойку. Беннетт ждал меня, вероятно, сидя снаружи на солнце в этот самый момент, открыв ноутбук и работая подобно сверхстарающемуся проигравшему, каким он теперь был.
Боже, как же он меня возбуждает.
“Это не может происходить”, сказала я, выпрямляясь и предоставляя сотруднице аэропорта самое умоляющее выражение лица, которое я могла изобразить. “Самый сладкий самец в мире ждет меня во Франции, а я не могу выкрутиться из этого!”
“Мхеееей”, сказала она, откашливаясь и поправляя кипу бумаг.
Я была обречена. “Как долго?” спросила я.
“Невозможно сказать. Очевидно, они попытаются решить вопрос как можно скорее, но это может занять один день, а может и больше”.
Ну что же, это была очень полезная информация.
С драматичным вздохом и несколькими приглушенными ругательствами, я с трудом побрела от стойки в поисках тихого уголка, чтобы позвонить своей помощнице. О, и напечатать сообщение Беннетту. Из этого не выйдет ничего хорошего.
Телефон звонил в течение нескольких секунд.
Я маневрировала через толпу, через толпы застрявших пассажиров, занимающих практически каждую плоскую поверхность в терминале Авиакомпаний Прованса, и остановилась в крошечном укромном уголке рядом с туалетами.
“Привет”.
“Что, черт тебя дери, значит ‘застряла в Нью-Йорке’?!” прокричал он.
Я вздрогнула, оттаскивая телефон от своего уха прежде, чем принять столь необходимое успокаивающее дыхание.
