— Правда, — ещё раз сказал Юрий Данилович, наблюдая за моими действиями. — Молодец, Вика.
Она сидела напротив нас и улыбалась. Он вдруг спросил меня:
— Ваня, а ты знаешь, кто это? — он кивнул в сторону статуэтки.
Я помотал головой. Откуда мне было знать? Я только по причёске этой женщины мог понять, что она египтянка, ну, наверное, царица какая-нибудь. Кто там у них из цариц был? Нефертити? Клеопатра? И я наугад скорее спросил, чем ответил:
— Нефертити?
Юрий Данилович улыбнулся и похлопал меня по плечу.
— Молодец, — сказал он, — соображаешь! Это действительно Нефертити. А теперь взгляни-ка вот сюда.
Он торжественно развернул второй свёрток, аккуратно расправил ткань на столе, и перед нами оказался древний свиток, весь исписанный замысловатыми картинками. В то время я совсем не разбирался в иероглифике, но замысловатые картинки сковывали взгляд даже непосвящённого.
— Ты знаешь, что такое розеттский камень? — спросил Юрий Данилович.
На этот раз я был вынужден грустно покачать головой.
— Не помню.
— Розеттский камень был найден французским капитаном Бушаром в 1799 году близ города Розетты в дельте Нила. Камень уникален тем, что на нём нанесён текст на трёх языках — двух древнеегипетских и древнегреческом. По сути, с него началась расшифровка иероглифических текстов. Сейчас эта базальтовая плита хранится в Британском музее.
Он усмехнулся и продолжил:
— А вот на этом свитке, который ты видишь перед собой, копия текста того самого камня из Розетты.
Я удивлённо посмотрел на него и протянул руку к свитку.
— Тихо-тихо, — резко остановил он меня, — руками его трогать нельзя, может исчезнуть.
— То есть как это? — спросил я, совершенно озадаченный.
— Вот так, он очень старый и может растаять, как прогоревший лист бумаги, стоит только прикоснуться к нему.
С этими словами он вытащил ещё один свёрток и извлёк оттуда целую кучу древних свитков, часть из них была обгоревшей по краям, в некоторых просто зияли дыры, то ли прогрызенные когда-то жучками, то ли истлевшие от времени.
Юрий Данилович жестом подозвал Викторию Альбертовну и попросил прикоснуться к свитку.
— Смотри внимательно, — сказал он мне.
Она аккуратно дотронулась до одного из свитков указательным пальцем. И вдруг по папирусу пробежала мелкая дрожь, как по поверхности гладкой воды, кругами расходясь от места прикосновения. Ткань в месте прикосновения поблекла, сделалась прозрачной, и исчезла, образовав на его боку очередную дырку диаметром в пару сантиметров.
