VII
После того отчаянного зарубания на склоне Андрей каждый день, не задумываясь, одевал кошки и шел, опираясь на лыжные палки. Но когда после падения Андрей заглянул в себя, он там вообще почти ничего не обнаружил! Под ребрами была некая гулкая пустота…
После 21 одного дня, проведенного в горах, меняется состав крови. Но пошел уже второй месяц с тех пор, как Андрей сошел с трапа самолета. С тех пор он только и делал, что сливался с бытийным миром. Немногочисленные события происходили сами собой. Не он шел в поход. А «происходило восхождение». Также должна была сама по себе случиться и смерть.
И оказалось, за этот месяц его прежняя жизнь незаметно рассыпалась, словно прах. Не было желаний, не было обид, не было сердитости, не было корысти, не было вожделений, не было мечтаний. Больше всего Андрей поразился именно утраченной способности мечтать. Он так и не смог придумать мечту – сексуальную, денежную или тщеславную, которая смогла бы его хоть как‑то взволновать.
Казалось, что теперь Андрей шел в гору в легком теле, а не только с сильно полегчавшим рюкзаком. Всё отвалилось и исчезло. Иногда в голове вообще не оставалось мыслей, а было, как в пустой комнате, куда проникает солнечный луч, и пыль медленно клубится в нем – единственная, нарушающая статичность.
С этой пустотой внутри он шагал еще с неделю, пока вдруг перед тем как уснуть не вспомнил сон про Настю. «Надо наполнять пустоту светом», – догадался он. И попытался наполнить «светом» палатку. Из его солнечного сплетения вышел невидимый поток. Было приятно. Андрей вскоре устал, но пустоты внутри больше не было!
В последующие дни под солнечным сплетением у него начали играть «солнечные зайчики», появилась этакая легкость и приятность, которая бывает или после купания в проруби, или после причастия. И еще Андрей ловил в себе радостное предвкушение… Сначала оно было не внятным. Потом Андрей понял, что ему теперь надо.
Андрею не раз говорили, что внутри он носил мощный свет, но – запертый, как в стеклянном фонаре. Некоторым он был даже «виден», но никого не грел. Даже своего хозяина. Теперь ему надо было вспыхнуть так, чтобы незатребованная за целую жизнь внутренняя энергия, сметая преграды, освободилась. И тут Андрей понял происхождения сладостного чувства под ложечкой. Это же душа предвкушает возвращение! Душа ведь всегда взыскует града небесного.
Сначала она радовалась близкой смерти, как возвращению домой. Потом в горах ей было приятно от близкого неба. «А теперь я рад тому, что можно вернуться домой прямо сейчас», – периферией сознания понял Андрей. Внутри у него всё ликовало: «До – мой!!!». И он так удивился, что для этого ему не требуется умирать, что снял черные очки, оглянулся на ослепительное небо, на сияющие склоны и заплакал. Впервые за последние сорок лет.
