- Вот он, сволочь! Вставай! В это время подъехала подвода:
- Товарищ майор, где беглецы?
Ричардас встал. Прямо на него был направлен пистолет майора. Ричардас инстинктивно дернулся как раз в ту минуту, когда раздался выстрел, почувствовал, как обожгло ему плечо и грудь, и упал. Он не потерял сознания, но лежал неподвижно, стараясь не шевелиться и не стонать. Вокруг собрались еще люди, кто-то спросил:
- Товарищ майор, а может, он еще жив? Майор ответил:
- Где там жив! Стрелял в упор прямо в грудь, - он, наверное, не успел заметить, что Ричардас отклонился.
Ричардаса бросили на дно телеги, - он и тут сумел не застонать, - а сверху на него бросили два трупа. Подвода двинулась к лагерю. Ричардас слышал, как кто-то подходил к ней и майор объяснял:
- Убиты во время преследования.
По тону было слышно, что и спрашивающие и майор отлично понимают, что это значит. Потом подвода остановилась наверное, подъехали к вахте. Кто-то приказал сбросить трупы около вахты. Когда потащили Ричардаса, он застонал. Сказали: "Смотри, живой еще". Он открыл глаза. Было еще светло, даже не горели огни на запретке. От группы офицеров к нему двинулся тот самый майор, на ходу вытаскивая пистолет. И Ричардас понял: сейчас пристрелит. Но за майором пошел начальник режима, схватил его за руку:
- Поздно, нельзя! Смотрят же все.
Около вахты, действительно, толпилось много народу, военные и гражданские, - сбежались смотреть, как привезут беглецов.
Ричардаса сбросили с телеги. Кто-то из начальства отдал распоряжение солдатам. К нему подошли и спросили, может ли он идти. Он сказал, что может. Его повели к вахте, а в зоне надзиратели сразу же препроводили его в карцер.
Там он в первые дни сидел один, к нему никто не заходил, хотя он просил сделать перевязку. Только на четвертый или пятый день пришел фельдшер-зэк и перевязал рану. А на следующий день пришла врач, осмотрела его и сказала, что надо от правлять в больничную зону. Он был в жару, и рука сильно болела.
В больнице ему отняли руку по самое плечо - лечить уже было поздно.
Потом его судили, добавили срок и отправили во Владимирскую тюрьму. Это было года за три до меня, и многие еще помнили эту историю.
Но суд судом, а убивают беглецов при поимке специально, чтобы другим неповадно было бегать. И раненых или избитых нарочно не лечат. Увидев вот такого безрукого Ричардаса, многие задумаются, - стоит ли рисковать? А суд, срок - это никого не остановило бы при тех условиях, какие существуют у нас в лагерях.
