Алиенора с ужасом смотрела на могущественного аббата, который до той минуты имел огромную власть и независимость, а теперь был низведен до положения мальчика на побегушках. Конечно, гнев Генриха оправдан, но месть его чересчур сурова. Однако взывать к его разуму сейчас было чревато катастрофой. Алиенора должна сделать вид, что поддерживает мужа, и продемонстрировать миру, что они едины в своем негодовании.
Позднее, в уединении шатра, она еще острее почувствовала несправедливость Генриха. Некоторое время они лежали в постели молча, потом Алиенора повернулась к мужу.
– Что с тобой происходило? – спросила она. – Люди смотрели на тебя так, будто ты одержим дьяволом.
– Во время приступов гнева мне и самому кажется, что я одержим, – пробормотал Генрих.
– И ты не можешь управлять собой?
– Нет. Что-то во мне взрывается, и я ничего не могу с собой поделать. Но мне дали повод для гнева. Я не позволю так к себе относиться. И не позволю так относиться к тебе.
– Да, ты прав, – согласилась Алиенора. – Никто не смеет порицать тебя за твой гнев. Просто я хочу, чтобы ты не выставлял себя в таком виде на людях.
– Не смей поучать меня, Алиенора! – насторожился Генрих.
– Я тебя не поучаю. Но я в замешательстве: наказание, которое ты наложил на город, чрезмерно жестоко.
Генрих приподнялся, посмотрел на жену, опершись на мощную руку:
– Ты так считаешь? Ха! Гражданам Лиможа – и вообще твоим подданным – необходимо преподать урок. Они должны знать, кто здесь хозяин. Тут необходимы строгие меры. Это называется стратегией, моя дорогая.
– Стены города возведены недавно, они прочны – последнее слово в оборонительных сооружениях. На их возведение ушли долгие годы и много денег. Если ты заставишь горожан разобрать стены, тебя станут ненавидеть. Не мог бы ты отозвать свой приказ и наложить на них какое-нибудь более мягкое наказание?
– Пусть уж лучше мои вассалы меня ненавидят, чем не боятся, – ответил Генрих. – Как я буду выглядеть, если аннулирую приказ? Меня сочтут слабаком, чье слово ничего не стоит, кого можно уломать лестью или уговорами. Нет, Алиенора, если я принимаю решение, то никогда не отменяю его. И нет смысла пытаться меня разубедить.
– Ты мог бы сначала посоветоваться со мной, – возразила она. – В конце концов, я герцогиня, и это мои люди.
– Ты моя жена, и твоя обязанность подчиняться мне! – вспыхнул Генрих. – Меня с души воротит оттого, что я играю какую-то подчиненную роль в этом герцогстве. А теперь ложись на спину – сейчас ты узнаешь, кто тут хозяин!
