– Да я буду владеть половиной Франции! Разве это «ничего хорошего»?
– Тогда подумай о своей бессмертной душе, молодой глупец.
– Я постоянно о ней думаю, можете не сомневаться, отец, – солгал молодой герцог.
Генрих закрыл дверь и, остановившись, принялся разглядывать Алиенору в мерцании свечей. На нем был все тот же простой охотничий костюм, что и на принесении оммажа. Она же, словно для контраста, надела легкое свободное платье из тончайшей белой ткани, сережки с драгоценными камнями, попросила своих дам расчесать ей волосы, сияющие теперь как яркое пламя. Алиенора вдруг поняла, что упивается той властью, которую ее красота и тело имеют над Генрихом. Она до головокружения ощущала прозрачность платья, свои торчащие соски, то наслаждение, что он получает, пожирая ее глазами.
Сбрасывая на ходу пояс и стаскивая одежду, Генрих быстро подошел к Алиеноре. У него была широкая грудь с легкой порослью каштановых волос, более темных, чем на голове, на плечах и руках – мощные мышцы. Алиенора не смогла удержаться и с приглушенным стоном бросилась навстречу, стянула с Генриха штаны, обнажив его восставшую плоть, которую принялась ласкать обеими руками. И тут он крепко обнял ее, рывком притянул к себе, прижался нетерпеливыми губами к ее лбу, потом нашел рот. Мозолистыми от верховой езды руками Генрих рывком стянул платье Алиеноры, богато украшенное вышивкой, до бедер, схватил ее за локти и чуть отодвинул от себя, чтобы полюбоваться на ее груди. Потом присел и стащил платье до конца, оно легло на пол вокруг ее ног, и теперь Алиенора стояла перед ним полностью обнаженная.
Он поднял ее и отнес на расстеленную кровать, потом лег рядом на шелковые простыни. Ласкающие руки Генриха были повсюду, и Алиеноре казалось, что она сейчас умрет от наслаждения. Она отвечала ему такими же ласками, дразня и возбуждая пальцами и языком. Наконец страсть одолела молодого мужчину, и он оседлал королеву, вошел так глубоко, как ни один любовник прежде, и, издав победный клич, затопил своим желанием. Чуть позже Алиенора требовательно взяла руку Генриха и направила его пальцы на свой клитор. Он сам знал, что ему делать дальше. Наступивший вскоре оргазм потряс ее, потому что Генрих, когда она достигла высшей точки наслаждения, снова затвердел и вошел в нее. Алиенора и представить не могла, что подобный восторг возможен.
Уснули они только несколько часов спустя. У Алиеноры не было еще такого истового, полного жизненных сил любовника, и она вдруг открыла в себе невообразимую способность к наслаждению – в тех местах, о существовании которых и не догадывалась. Потом наступил сон, тихий, глубокий, а на рассвете, когда Алиенора проснулась, Генрих снова обнял ее, и она своим бедром почувствовала настоятельную упругость его мужского естества.
