Приходским священником у отца Флинна был спокойный пожилой человек, каноник Кэссиди, который всегда ценил молодого викария за его добросовестную работу.
— Я останусь здесь столько, сколько смогу, Брайан, к тому времени вас сочтут достаточно зрелым человеком, и вы получите приход, — часто говорил каноник Кэссиди. Он имел благие намерения и был озабочен тем, как уберечь отца Флинна от высокомерия, свойственного некоторым самоуверенным и неприятным в общении приходским священникам. Но временами Брайан Флинн размышлял о том, не лучше ли будет, если он оставит естественный ход вещей, поторопит каноника Кэссиди с переходом в приют для пожилых священнослужителей и найдет кого-нибудь, пусть одного человека, для помощи в приходских делах.
Конечно, посещаемость церкви заметно уменьшилась с того времени, когда он был молодым человеком. Но людям по-прежнему нужно было креститься, получать первое причастие, исповедаться, они должны венчаться и быть погребенными.
Иногда же, как было, когда летом приехал польский священник, чтобы помочь ему, Брайан Флинн думал, что лучше справляться одному. Польский священник несколько недель изготавливал венки для святой Анны и ее источника.
Не так давно отец Флинн побывал в начальной школе Святой Иты и спросил, не хочет ли кто-нибудь из учениц стать монахиней, когда вырастет. Отнюдь не бессмысленный вопрос, который можно задать маленьким девочкам в католической школе. Они были озадачены. Похоже, никто не понял, о чем он говорит.
Потом одна из них догадалась.
— Вы имеете в виду что-то типа фильма «Действуй, сестричка!»?
Отец Флинн почувствовал, что мир определенно перевернулся.
Иногда, когда он просыпался по утрам, день казался ему унылым и бесконечным. Как всегда, нужно было одеться, затем побриться и пригладить свои рыжие волосы, которые вечно торчали в разные стороны. Потом налить чашку чаю с молоком и приготовить кусочек тоста с медом для каноника Кэссиди.
Старик благодарил его с такой признательностью, что отец Флинн чувствовал себя вполне вознагражденным. Он отдергивал занавески, взбивал подушки и делал несколько оживленных замечаний о погоде. Затем шел в церковь и служил дневную мессу, хотя число прихожан постоянно уменьшалось. А после всего этого шел к матери, с колотящимся сердцем думая о том, какой он ее увидит.
Она неизменно будет сидеть за своим кухонным столом, выглядя всеми покинутой. Он объяснит, как всегда, что он ее сын, священник в приходе, и сделает ей завтрак из овсянки и вареного яйца. И с тяжелым сердцем пойдет по Кастл-стрит к газетному киоску Сканка Слэттери, где купит две газеты — одну для каноника и вторую для себя. Обычно это сопровождается интеллектуальной дискуссией со Сканком о свободе воли, или о предопределении, или о том, как любящий Господь позволяет случаться цунами или голоду. К тому времени, когда он возвращается к дому священника, приезжает Йозеф, латыш, ухаживающий за пожилыми людьми, который помогает канонику Кэссиди встать, одеться и умыться и застилает его постель. Каноник будет сидеть в ожидании своей газеты. Позже Йозеф пойдет со стариком на неспешную прогулку к церкви Святого Августина, где тот с закрытыми глазами будет читать молитвы.
