Нас же, прежде всего, интересует портрет Элеоноры в зрелом возрасте. С ее возвращением в общество в 1189 году число сообщений о ней в хрониках увеличивается. Девиз называет ее бесподобной женщиной; для Ньюбурга она женщина, позабывшая о своем возрасте, — на ту пору ей было уже под семьдесят. Кем бы она ни была раньше, теперь все единодушно сходятся на том, что она искренне заботится о согласии и мире, выступая в роли, прямо противоположной той, в которой ее обвиняли прежде. Не следует, однако, игнорировать тот факт, что делала она это ради своего любимого сына, но, если заглянуть вперед, можно увидеть, что после смерти Ричарда, она также заботится и об интересах Иоанна. Она была очень сострадательной, сообщает Девиз, к тому же красивой, скромной, умной, и только однажды он вспоминает о грехах молодости в Святой Земле, в которых ее упрекают другие. В ее поступках в зрелом возрасте легко угадываются энергичность и доброе сердце, но другие черты характера остаются в тени. Следует также сказать о том, что ни один из летописцев не упрекает ее в честолюбии или стремлении к власти. Для ее отношений с Ричардом во время его правления характерно то, что она во всем поддерживает своего сына, как вначале, так и после его возвращения в Англию в 1194 году. Она с ним и не только, когда тот на вершине славы, — во время его отсутствия она всегда готова выступить на его стороне в решающий момент, действуя осторожно и быстро. В конце концов, отходит от политики. Но в 1199 году в минуту опасности Элеонора снова покидает свою резиденцию в Фонтевро, хотя ей уже за семьдесят, и с присущей ей неиссякаемой энергией сначала помогает Иоанну укрепиться в Аквитании, а затем совершает еще одно путешествие через Пиренеи за другой испанской невестой — как в свое время за Беренгарией для Ричарда — на этот раз за Бланкой Кастильской для французского престолонаследника, будущего Людовика VIII. Это поручение имело отношение к мирному договору между Иоанном и Филиппом, и то, что она не отказалась его исполнить, свидетельствует о ее согласии с проводимой в то время политикой.
Гиральд и Дицето подчеркивают покорность Ричарда своей матери. Этим он заглаживает свою вину перед отцом, считает Дицето, и еще он сравнивает Элеонору с орлицей из пророчества Мерлина, любующейся своим третьим орленком. На самом же деле оценить ее влияние на Ричарда не так-то просто. И если говорят, что несколько раз он следовал ее советам, то это еще ничего не означает, и поэтому ее значение в этой роли остается таким же неопределенным, как и других советников. В 1189 году Ричард предоставляет Элеоноре тройное вдовье право королевы, при вступлении на престол уполномочивает ее представлять свои интересы в Англии, поручает ей в 1190–1191 годах поехать в Наварру и доверяет ей выполнение дипломатических поручений в Риме. Известно, что в это же время она встречается с Генрихом VI в северной Италии. Она не была официально провозглашена правящей королевой на время отсутствия Ричарда, но после того, как Иоанн теряет авторитет в Англии, к ней переходят функции верховной контролирующей инстанции. И дело скорее не в прямых распоряжениях Ричарда, а в том, что ни у кого не было ни малейших сомнений в ее лояльности к королю-сыну. Нельзя упрекнуть Элеонору в том, что она была властолюбивой королевой и навязчивой, неуступчивой матерью только потому, что она иногда принимала участие в управлении государством, да и сам сын, бесспорно, несколько раз просил ее об этом. Судить о ней лучше всего по ее деятельности в то время, когда Ричард находился в крестовом походе и в плену. Тогда она добилась нескольких значительных успехов. Несмотря на личную привязанность к своему сыну и политический опыт, который она могла использовать для упрочения королевской власти в Англии в 1192–1193 годах, нельзя не отметить возникшего впоследствии расхождения во взглядах между Элеонорой и Ричардом, вследствие которого она, несомненно, утрачивает свое влияние на сына: если она старалась сделать все для достижения мира, то Ричард отдавал предпочтение войне. Но ни время, ни французский король не считались со стремлением старой королевы к миру, и то, что она привозит заклятому врагу энергичную королеву и правительницу, свою внучку Бланку, оказывается далеко не в интересах государства Анжу. А именно о них она везде и всегда заботилась, хотя, как политику, ей, конечно, были ближе ее родовые владения. Пока Ричард был только герцогом Аквитанским, их интересы совпадали. Его испанский брак, традиционный для аквитанских герцогов, и экспансионистская политика в отношении Тулузы доказывает это. Во второй же половине правления внимание Ричарда переместилось на север. Его система союзов служит интересам Нормандии, а не Аквитании, как прежде. Поэтому уменьшилась и потребность в посреднических услугах Элеоноры. С 1194 по 1199 год мы слышим о ней только один единственный раз, а именно, когда она хотела заступиться за одного француза, который был личным врагом Ричарда, вновь приняв на себя роль посредника, но на этот раз ее миссия потерпела драматическую неудачу и не была одобрена сыном.
