В 2003-м и последующих годах я продолжал выпускать спектакли в антрепризах, но с чуть меньшей интенсивностью. Мне уже было проблемно развести все свои спектакли, которые игрались по нескольку лет. Да и среди массы предложений, поступавших от продюсеров, далеко не всё меня устраивало творчески. Повторяться не хотелось, а принципиально новых для себя ролей в имевшихся предложениях я не видел. Спектакли же, которые я продолжаю играть до сих пор, пользуются неизменным зрительским интересом, популярны и работа в них доставляет мне радость. Я по-прежнему объезжаю с ними нашу огромную страну, а порой и другие страны, где расселились наши бывшие соотечественники.
Сцена мне пока не надоела и, похоже, не надоест никогда. Страсть к лицедейству, конечно, если это подлинная страсть, с годами не проходит. Возможно, она несколько видоизменяется, обретает иные формы, переосмысливается в конце концов. При этом я прекрасно понимаю людей, бросивших это безнадёжное занятие и взявшихся за что-то иное. На каком-то этапе организм человека отказывается от постоянного напряжения, в котором находится артист. (Я говорю об организме в широком смысле слова.) Работать же в полсилы не позволяет совесть. Тогда уж, действительно, лучше делать нечто иное, впрямую не связанное со сценой. Иначе зачем столько десятилетий по крупицам создавать себе репутацию? Ведь разрушить её можно со скоростью необычайной. Повторно подняться у меня, скорей всего, уже не хватит сил. А как показал печальный опыт моей собственной жизни, возможно, и времени…
В 2003 году я сыграл роль Александра в спектакле «Бумеранг» по пьесе И. Жамиакра «Месьё Амилькар, или Человек, который платит». Ставил спектакль Алексей Кирющенко.
В 2005 году настала очередь моих кинематографических родителей Ганны Слуцки и Сережи Бодрова. В их пьесе «Сиделка», названной в нашем варианте «Бумажным браком», я сыграл роль Стивена. Режиссёром был Александр Огарёв, а моими партнёрами стали Елена Яковлева и Даниил Спиваковский, игравший в очередь с Владимиров Панковым.
Этот спектакль очень любимый, но столь же трудный для меня. Я играю там умирающего человека, который скрывает это от героини. Всё заканчивается смертью моего героя. Не могу сказать, какова доля случайности в том, что именно этот спектакль я сыграл первым после своей клинической смерти. Я тогда ещё не был физически готов к нагрузкам, которые обычно сопутствуют моей работе на сцене. Но по рассказам очевидцев, это был один из лучших моих спектаклей. Вероятно, где-то подспудно у меня накопились новые знания, более глубокое понимание того явления, которое принято называть страшным словом «смерть». И кто тогда предполагал, что очень скоро мне придётся узнать об этом гораздо больше…
